ГЛАВНЫЙ НЕФТЯНИК

Весь нынешний год проходит под знаком 100-летия Виктора Муравленко. Вот и накануне Дня работников нефтяной и газовой промышленности мы не могли не вспомнить о легендарном начальнике Главтюменнефтегаза.

В том самом кабинете начальника главка, откуда на протяжении 12 лет руководил освоением страны Тюмении Виктор Муравленко, мы встретились с Сергеем Великопольским, президентом Тюменского областного общественного фонда имени Муравленко. Естественно, разговаривали о главном нефтянике. О роли личности в истории.

«И снова фронт! Еду в Тюмень»

— Тюмени повезло, что начальником нефтяного главка правительство назначило Виктора Муравленко, — убеждён Сергей Великопольский. — Виктор Иванович имел колоссальный опыт. Окончив ещё до войны Грозненский нефтяной институт, он прошёл практически все нефтяные районы страны: начинал на нефтепромысле в Чечено-Ингушетии, продолжил бурильщиком на промысле имени Молотова в Баку, старшим инженером нормативно-исследовательской станции Главнефти, в Сызрани очень быстро становится директором конторы бурения, на Сахалине работает начальником нефтеразведки, главным инженером треста «Дальнефтеразведка». В 1949-м возглавляет трест «Ставропольнефть», затем — объединение «Куйбышевнефть». Последние годы, будучи начальником управления нефтяной промышленности Средне-Волжского совнархоза, Муравленко отвечал также за добычу в Башкирии, Татарии, Оренбуржье. К моменту назначения в Тюмень Виктор Иванович считался нефтяником союзного масштаба. С ним считались руководители партии и государства, к его мнению прислушивались. Сам председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин хорошо знал и Виктора Ивановича, и его семью. А с Николаем Байбаковым, сталинским наркомом нефтяной промышленности, начальником Госплана СССР, они ещё с довоенной поры дружили семьями. Такое особое положение позволяло Муравленко решать в Тюмени сложнейшие задачи.

Летом 1965-го Алексей Косыгин подписал постановление: «Учитывая большое государственное значение ускорения развития нефтяной и газовой промышленности Западной Сибири, принять предложение об организации Главного Тюменского производственного управления по нефтяной и газовой промышленности с непосредственным подчинением его Совету народного хозяйства РСФСР и о предоставлении этому Главному управлению прав Совета народного хозяйства экономического района». После разговора с Алексеем Косыгиным Виктор Муравленко написал в своём дневнике: «И снова фронт! Я еду в Тюмень».

Буквально за год до этого в Западной Сибири организовали производственное объединение «Тюменнефтегаз», возглавил которое Арон Слепян, экс-начальник крупнейшего в Башкирии управления буровых работ. Непосредственно в районах добычи, а началась она в 1964-м (наши нефтяники тогда отправили баржами на Омский нефтезавод первые 209 тысяч тонн), развернули три конторы бурения и нефтепромысловые управления — «Шаимнефть», «Сургутнефть» и «Мегионнефть».

С назначением Виктора Муравленко жизнь закипела. Сам Виктор Иванович так описывал этот период: «Хорошее было время, 24 часа в сутки — работа». Изначально взятые темпы действительно поражают: за три с небольшим месяца после формирования главка количество тракторов, бульдозеров, экскаваторов, автомобилей в ведении тюменских нефтяников увеличилось вдвое, превысив 2400 единиц. Освоение нефтяных месторождений Западной Сибири ЦК ВЛКСМ объявляет Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. В Тюмень устремились десятки тысяч комсомольцев-добровольцев со всей страны.

Уже весной 1966-го XXIII съезд КПСС ставит амбициозную задачу: за пять лет довести добычу нефти в Тюменской области до 20-25 миллионов тонн. Бакинские нефтяники, например, шли к этому уровню почти столетие. По ходу из Кремля то и дело звучат команды ещё больше нарастить добычу. Международное положение требует. Союз нерушимый активно поддерживает военными специалистами и техникой дружественный вьетнамский народ в борьбе с американскими агрессорами. Весной 1968-го наши танки давят восстание в Праге. Резко обостряются отношения с Китаем, посмевшим напасть на остров Даманский… Виктор Муравленко справляется с планами партии. В 1970-м страна получила 31,4 миллиона тонн тюмен-ской нефти. За пятилетку в разработку введены десять месторождений, в том числе легендарный Самотлор, на промыслах пробурено свыше тысячи скважин.

В 1970-м очередной съезд ставит новую цель: 120-125 миллионов тонн нефти к 1975 году. И вновь план выполнен досрочно. Добыча нефти в Тюменской области возросла до 141,4 миллиона тонн. А партия уже требует к 1980-му — к Олимпийским играм в Москве — довести ежегодную добычу в Западной Сибири до 310 миллионов. Для этого ввести в разработку 27 месторождений и более 8700 скважин, построить 22340 км трубопроводов. В июне 1977-го Виктора Муравленко не стало. Сердце просто не выдержало такой гонки. Как позднее признал Лев Чурилов, последний министр нефтяной и газовой промышленности СССР, Муравленко создал организацию, превышающую возможности Миннефтепрома.

Вечный комсомолец

— Сергей Дмитриевич, а когда вы познакомились с Виктором Муравленко?

— Впервые Виктора Муравленко я увидел осенью 1965-го. Меня как секретаря комитета комсомола судостроительного завода пригласили в кабинет директора Петра Потапова. Стояла задача — переоборудовать выпускаемые лесобаржи под перевозку нефти в Омск. Нефтепроводов ещё не построили. И сырьё на переработку можно было вывезти только водным путём. Виктор Иванович помог тогда заводу металлом, спецоборудованием, техникой. К слову, за 10 лет Тюмен-ский судостроительный спустил на воду более 350 нефтеналивных барж и танкеров… Вскоре меня избрали первым секретарём Тюменского горкома ВЛКСМ.

Вот тогда я и обратился к Виктору Ивановичу за помощью. Мы создавали палаточный лагерь труда и отдыха для трудных подростков. Нам требовались палатки и спальные мешки. Это был дефицит страшнейший. Муравленко встретил нас как родных. Наряду с обычными палатками мы получили одну большую прорезиненную, в ней потом размещались и клуб, и столовая. Нас обеспечили всем, вплоть до ложек и кружек.

— Не удивились подобной щедрости начальника главка?

— Тогда хозяйственные руководители совершенно иначе относились к запросам молодых. Тот же Виктор Иванович много и весьма охотно общался с молодёжью и никогда не позволял себе менторского тона, нравоучений. Ещё до войны он возглавлял комсомольскую буровую бригаду, одну из первых в стране. В Куйбышевском политехе преподавал на нефтепромысловом факультете, да и в Тюмени, несмотря на колоссальную нагрузку, самолично готовил кадры для отрасли, читая лекции и возглавляя Государственную приёмную комиссию в индустриальном институте… Все пять лет, что я возглавлял горком комсомола, Виктор Иванович постоянно помогал нам транспортом, перечислял средства. С его помощью к 50-летию Тюменского комсомола мы построили на Текутьевском кладбище памятник воинам, умершим в госпиталях. Помню, с каким вниманием он относился и к первому строительному отряду, сформированному из студентов Тюменского индустриального института и направлявшемуся в Сургут на строительство микрорайона нефтяников. Муравленко помог отряду с формой, сам провожал их в дорогу, а потому наведывался в Сургут, смотрел, как ребята устроились, как работают.

Породнились домами

— После вашего ухода из горкома комсомола связи с главным нефтяником не прервались?

— Только усилились. Ведь меня избрали секретарём Нижневартовского райкома партии, а в 1972-м, с созданием города, — горкома КПСС. Именно в Нижневартовске разворачивалась битва за большую нефть. К тому же так получилось, что мы с Виктором Ивановичем породнились. Его сын Сергей после Тюменского «индуса» распределился в Нижневартовск. Несмотря на то, что папа был начальником, начинал он свою трудовую биографию с самых низов, жил в общежитии. А моя племянница Нина по окончании Тюменского пединститута переехала ко мне, устроилась в школу учителем математики и физики. И где-то они нашли друг друга. Заходит ко мне как-то в кабинет Виктор Иванович и говорит: «Надо нам с вами, Сергей Дмитриевич, поженить Сергея и Нину». Брачные узы оказались крепкими, они вместе вот уже 40 лет.

— Родственные связи с Муравленко вам пригодились?

— Я этим не злоупотреблял. Просто у нас были добрые отношения. Виктор Иванович часто посещал Нижневартовск, а его жена Клавдия Захаровна и вовсе переехала к сыну, когда родилась внучка Маша. Муравленко привозил из Тюмени то смородину, то малину… Но дело даже не в этом. Виктор Иванович считал Нижневартовск, жители которого осваивали такое крупнейшее месторождение, как Самотлор, своим детищем. Он прекрасно понимал, что город нуждается в хорошем генеральном плане, и посоветовал взять за основу тольяттинский вариант: с широкими проспектами, прекрасными домами. Именно в Нижневартовске появились московские 16-этажки, ничего подобного даже в Тюмени не было.

— Но неужели у вас как секретаря горкома не возникало необходимости по-родственному, напрямую обратиться к начальнику главка за помощью?

— Виктор Иванович и так был максимально открыт. Когда прилетал в Нижневартовск, да и в любой другой северный город, обсуждение производственных задач отодвигалось на второй план. Ведь он был ещё и депутатом Верховного Совета СССР, и каждый визит начинал с приёма граждан, с обсуждения городских проблем. Он знал на память, сколько для обеспечения населения нужно мяса, муки, овощей, молока, какой остаток продуктов на базах, сразу же давал необходимые распоряжения и поручения. Если какие-то вопросы не решались из-за нерасторопности того или иного руководителя, Виктор Иванович буквально преображался, становился жёстким и беспощадным. Он не признавал нерешаемых проблем, какими бы сложными они ни казались. Но никогда не опускался до грубости, до крика.

Конечно, и напрямую порой к нему обращался. По всей Сибири на промыслах полыхали тогда факелы. Мы решили обсудить острейшую проблему утилизации попутного нефтяного газа на пленуме горкома. Но в обкоме партии нас быстро осадили. Тогда я посоветовался с Муравленко, и он не только поддержал нас, но и оказал практическую помощь в подготовке пленума: прислал специалистов из Гипротюменнефтегаза, посоветовал изучить имеющийся опыт в нефтяных районах Башкирии и Татарии. А на пленум горкома, чтобы подчеркнуть его значимость, с основным докладом делегировал своего первого зама, главного инженера главка Феликса Аржанова.

Министерство в министерстве

— Если бы не Муравленко, то развитие Западной Сибири могло пойти совершенно иначе, — рассуждает Сергей Великопольский. — Ни об одном из его предшественников не получится такого рассказа. Скажем, буровые вышки раньше выпускал лишь волгоградский завод «Баррикады». Именно Муравленко поставил задачу, чтобы выпуск буровых освоил «Уралмаш». Именно Муравленко через Совет экономической взаимопомощи добился, чтобы в Чехословакии организовали массовое производство самосвалов: за какие-то 10 лет их выпустили 100 тысяч. «Татры» тогда нас выручили, отсыпая дороги, основания под буровые и промыслы.

Главтюменнефтегаз по праву называли министерством в министерстве. Именно Муравленко определял направления главного удара. А возглавляемый им главк был ключевым заказчиком для науки, строителей, авиаторов, транспортников. С Муравленко советовались в правительстве. Алексей Косыгин трижды прилетал в Тюмень, а Николай Байбаков, зампред правительства, и вовсе был здесь с визитом 26 раз.

— Той же медициной занимались исполнительные комитеты Советов народных депутатов, — повествует Сергей Великополь-ский. — Бюджет на содержание, конечно, скудный. Виктор Муравленко по предложению Юрия Семовских, председателя облздравотдела, принимает решение создавать на Севере не просто городские больницы, а медсанчасти нефтяников. Такая «приставка» давала возможность Муравленко тратить деньги на строительство, закупку медицинского оборудования, обеспечение приглашаемых врачей жильём. Да вы посмотрите на Тюмень! Благодаря поддержке Виктора Муравленко в областном центре появились первая троллейбусная линия, высшая школа милиции, поликлиника с собственной скважиной для добычи минеральной воды, гостиница, Дворец культуры и техники. Последний считался лучшим в стране и был удостоен премии Совета министров СССР. Таких не было ни в Башкирии с Татарией, ни в Азербайджане! А проектировал дворец наш Гипротюменнефтегаз. Под Тюменью появились два пионерских лагеря.

Отдыху работяг и членов их семей Виктор Муравленко уделял особое значение. На черноморском побережье в Туапсинском районе возвели два пансионата — «Лермонтовский» и «Нефтяник Сибири», рассчитанные на оздоровление 10 тысяч северян, а также крупнейший пионерский лагерь «Юный нефтяник». Спецрейсами на юг каждое лето вывозили свыше 3 тысяч детей и подростков.

Самотлорские белые ночи

— Виктор Иванович много сделал и для развития культуры, — продолжает Сергей Великопольский. — Помню, как первый раз пригласили в Нижневартовск Иосифа Кобзона. Он давал в день по несколько концертов, выступая на открытых площадках, куда его перебрасывали вертолётом. Затем у нас появилась идея проведения в Нижневартовске фестиваля «Самотлорские белые ночи». Для участия в нём пригласили симфонический оркестр «Голубой экран» под управлением композитора Бориса Карамышева. Коллектив очень большой — человек 70, как доставить его на Север? Муравлено оплатил самолёт и все расходы. Это сейчас артиста не заставишь жить в общежитии, им всё люксы подавай. А тогда приезжающие спали на железных кроватях — тонкий матрас с подушкой из соломы, туалет на улице. Совершенно другая жизнь была! Но зато как принимали этих артистов на Севере. Наши молодые нефтяники, строители тянулись к культуре.

При поддержке Виктора Муравленко в Нижневартовске появилась детская музыкальная школа, которая носит сегодня имя Юрия Кузнецова. Семья музыкантов Юрия и Лидии Кузнецовых приехала в Нижневартовск из Москвы. Занятия с ребятами проводили у себя на квартире, в одной из двух комнат. «Мы построили здание, договорились с министром культуры Юрием Мелентьевым, и Юрий Кузнецов ездил в Германию закупать для школы лучшие инструменты», — вспоминает Сергей Великопольский.

Стоит у дороги Алёша…

— Целую историю можно рассказать и о создании памятника Алёше в Нижневартовске, — замечает Сергей Великопольский. — Идея этого памятника — увековечить память первооткрывателей нефтяных и газовых месторождений — принадлежит Виктору Муравленко. Областные начальники ругали нас: какие дураки придумали поставить памятник за городом? А сейчас все убедились в очень умной его установке. Памятник стоит на пересечении трёх дорог — на Самотлор, Мегион и Нижневартовск. Лучшего места не придумаешь!

А у Виктора Муравленко была ещё одна идея — у подножия Алёши увековечить память всех тех ребят — геологов, буровиков, строителей, нефтяников, которые первыми пришли на Самотлор. «Высечь фамилии на граните или отлить в металле, — уточняет Сергей Великопольский. — К сожалению, самому Виктору Муравленко не удалось воплотить в жизнь эту идею. Моя задача как президента фонда имени Муравленко исполнить завет».

Последняя встреча

— Никогда не забуду последнюю встречу с Виктором Муравленко, — говорит Сергей Великопольский. — В тот день я как первый секретарь Нижневартовского горкома КПСС прилетел на заседание партхозактива области. Виктора Ивановича только выписали из больницы, и он не смог принять в нём участие. Меня нашли и попросили перезвонить Муравленко. Мы договорились встретиться у него дома. Я слушал, а он говорил и говорил, как будто хотел выплеснуть всё, что наболело на душе: об отношениях обкома партии и министерства, о роли государства в развитии нефтяной промышленности. Сказал, что дальше такого прессинга он не выдержит. Наверное, подаст в отставку. А утром Виктор Иванович улетел в Москву, на сессию Верховного Совета СССР. В тот же день после встречи с министром его не стало.

Как рассказывают очевидцы, от вновь назначенного министра нефтяной промышленности СССР Николая Мальцева (его предшественник Валентин Шашин, единомышленник Муравленко, умер буквально за несколько месяцев до этого, в возрасте 60 лет) Виктор Иванович вышел взволнованный. Врач министерства предложил ему прилечь, но он отказался, попросив вызвать машину до гостиницы «Россия». Здесь в холле, не дойдя до своего номера, он присел в кресло. И сердце его остановилось.

— Виктору Муравленко не было и 65, — сокрушается Сергей Великопольский. — Он «сгорел» на работе. Слишком высока была мера личной ответственности за порученное дело, слишком масштабными были задачи.

Имени Муравленко

— За 20 лет после смерти Муравленко никто о нём, кроме родных и близких, не вспомнил, — говорит Сергей Великопольский. — Хотя прошли юбилеи — 70, 75, 80 лет. И вот в 1997-м, будучи генеральным директором предприятия «ЮКОС-Тюмень», я по собственной инициативе собрал семь десятков ветеранов Главтюменнефтегаза.

15 июня — через 20 лет после смерти Виктора Ивановича — мы побывали на его могиле под Тюменью, возложили цветы, потом помянули по русскому обычаю. И за столом в бывшей резиденции главка на Лебяжьем возник разговор: в декабре ведь Виктору Ивановичу исполнилось бы 85 лет, надо бы отметить по-людски. Нас поддержали Сергей Муравленко, в то время президент нефтяной компании «ЮКОС», и губернатор Леонид Рокецкий. В декабре торжество состоялось. А на приёме у губернатора, куда пригласили 99 человек, как бы сама собой возникла идея — создать постоянно действующий фонд имени Виктора Муравленко. Все 99 человек выступили его соучредителями.
С тех пор прошло без малого 15 лет. Все эти годы мы делаем всё возможное, чтобы сохранить для потомков память о Викторе Ивановиче, о его друзьях и соратниках, стоявших у истоков топливно-энергетического комплекса Западной Сибири. Всех тех, кто заложил основу благополучия не только нашего региона, но и всей страны.

Андрей Фатеев

Тюменские Известия, №154