Гений в России: трагедия одиночества
Николай Андреев написал великолепную книгу «Жизнь Сахарова». Увесистый том в девятьсот с лишним страниц я проглотил, не ощутив объема. И не только потому, что текст воспринимается научно-политическим детективом.
Я действительно с головой окунулся в жизнь великого человека во всех ипостасях: от начала трудовой деятельности до отношений с Еленой Боннэр, в том числе интимных, но описанных весьма деликатно. В книге – десятки персонажей, включая высшее руководство страны, ядерного проекта, Академии наук и знаменитой научной «шарашки» в Сарове. Но, кроме vip-персон, я встретил и дворника Ивана Саввича. Эти люди насытили книгу не фамилиями, а яркими поступками и репликами, так или иначе связанными с главным героем.
Сие многолюдье энергично завязывает разнообразные сюжеты. Они-то и придают книге живой динамизм, хотя некоторые персонажи поражали меня весьма пространными монологами, впрочем, не снижавшими энергичности текста. Касались эти монологи не только житейских ситуаций, но и серьезных проблем теоретической физики. Ну да, автор, к счастью, не только успел пообщаться с Сахаровым, его коллегами и с Боннэр, но и проштудировал «Воспоминания», дневники Андрея Дмитриевича. Однако весь этот огромный материал надо было еще переварить и выписать так, как он и выписан. Причем Андреев ни намеком не навязывает своей позиции. «Я считал своей задачей изложить факты, – сказал мне Николай, – а уж дело читателя осмысливать и толковать их так или иначе».
Осмысливать в жизни Сахарова есть что. Андреев зафиксировал в анонсе книге эти перекрестки: «создатель ядерной бомбы – и Нобелевская премия мира; искреннее горе по поводу смерти Сталина – и непреклонное стремление разрушить систему, созданную Сталиным; сконструировал самое мощное термоядерное устройство – и боролся за запрещение ядерного оружия; стеснительность, душевная мягкость, застенчивость – и отвага в защите прав человека; неумение дружить, любить – и бездонная любовь к Елене Боннэр».
Кого – как, а меня зацепила судьба гения в России. Однако гений ли Сахаров? Приведу лишь одно высказывание – академика Игоря Тамма, оценившего первые работы Сахарова и пригласившего его, рядового инженера патронного завода в Ульяновске, куда Адика – так его звали близкие – распределили после окончания МГУ, в аспирантуру Физического института АН СССР: «До чего же быстро и непринужденно он генерирует идеи! А интуиция! Такое впечатление, что ему кто-то подсказывает, какое направление правильное, а какое можно сразу отбросить». Неожиданные формулы в голове Сахарова рождались сами собой, как стихи у гениальных поэтов.
Но вот Сахаров – на испытаниях своей бомбы. «Над горизонтом сверкнуло зарево, из которого возник расширяющийся белый шар… Ослепила мгновенная смена темноты на свет… Нарисовался пылающий бело-желтый круг… Андрея охватило невиданное чувство летящего восторга. Восхищенного изумления. И – чего никак не ждал – ярости. Ярости первобытного человека, завалившего мамонта». Но побывав на местности, над которой рванул заряд, Сахаров «увидел свою мысль в действии. Трагический итог его идеи – разрушение и смерть… Радости не было. И счастье замкнулось. Голова разламывается от ужаса: «Господи! Да что же это мы творим?!».
И на банкете Сахаров, заикаясь, предлагает выпить за то, «чтобы наши изделия взрывались успешно на пустынных полигонах и никогда… и никогда над городами, в которых живут мирные люди». На что маршал Неделин, руководивший испытаниями, «угрожающе-задушевным тоном» рассказав похабный анекдот, вразумляет Сахарова: «Оставьте это решать нам, товарищ Сахаров. Настанет день – и наши самолеты с нашими ядерными бомбами… поразят врага в его логове, в Вашингтоне, в Лондоне… в Иерусалиме. Ну, поехали!». Неделин залпом выпивает коньяк.
«Красивая физика» гения из «шарашки» дала бомбу, теперь гений может помолчать… Но заткнуть ему рот не смогли. В 1963 году на общем собрании АН в академики избирали клеврета Лысенко. И в застенчивом Сахарове «вспыхнули антилысенковские страсти». Его предложение голосовать «против» поддержали не только настоящие генетики, которых власть травила с подачи Лысенко, но и остальные члены академии. Так родился Сахаров-правозащитник.
Приятель, тоже физик, и работавший, кстати, в саровской «шарашке», в ответ на мои восторги по поводу книги скривился: гений занимался «ерундой». Вот и школьный друг Матвей Литвин сказал Андрею: «Ни один волосок на голове советской власти не поседеет от акций диссидентов». Нет внятного видения будущего, нет убедительных идей реального исправления общества, пенял не только Матвей.
Да, социализм с человеческим лицом оказался такой же утопией, как и коммунизм. Ну а сегодня, когда Софья Власьевна, как шифровали советскую власть диссиденты, исчезла, четко ли видит российское общество свое будущее? Время другое, а вопросы всё те же… И тем не менее никуда не денешь благородство и отвагу Сахарова-правозащитника.
Правда, вакуум вокруг него создавали не только размытые цели, но и густой страх, парализовавший разные слои общества. Например, академик Харитон висел «на крючке у органов», поскольку мать-актриса жила за границей, а отец, высланный на знаменитом философском пароходе, «беспардонно измывался над большевиками и самим Лениным» в белогвардейской газете. А академик Александров любил мальчиков, за что в любой момент мог схлопотать до 7 лет. Михаил Ромм, чудом избежавший репрессий и отказавшийся подписать написанное Сахаровым «Обращение» к власти с предложением демократизации, говорит Андрею Дмитриевичу, что «для человека искусства страх благотворен», что ему «нравится бояться – это сладкое чувство». Наверное, у каждого из сорока академиков во главе с президентом АН Келдышем, подписавшего письмо, в котором они клеймили позором «отщепенца» Сахарова, были основания для такого поступка.
«У нас полстраны сидело, – объясняет трусость Туполева Боннэр, – и эти же самые полстраны, выйдя из лагеря, отвешивают поясной поклон: спасибо партии родной за то, что вразумила меня, дурака первосортного».
У простого народа свои резоны. Вот реакция первого встречного горьковчанина на известие о том, что в город выслан академик Сахаров: «Зажрался ваш Сахаров! С жиру бесится! Чего ему не хватало?! Получает тыщи, да всё ему мало!». Бабки на лавочках возле дома, где поселили Сахарова и Боннэр, шипели вслед: «Приехали тут доссенты…». В вагоне, по дороге из Горького в Москву, попутчики устроили Боннэр «благородную» истерику, отказавшись ехать рядом…
Интересно, что президент Академии наук Александров сказал в интервью «Таймс»: «Мы послали Сахарова в Горький, чтобы защитить его от нападений со стороны разгневанных граждан». Однако они и в Горьком отыскались. Да, не очень комфортно гениям в России. Тому существует масса примеров из разных сфер деятельности. Конечно, гении хороши, когда либо изобретут нечто полезное, либо музыку или книгу сочинят. Но, с другой стороны, с ними хлопот не оберёшься! Они ведь неуправляемы! В любой момент могут выкинуть такой фортель, что хоть стой, хоть падай. И как власти на это реагировать? Вот и придумывай объяснения простому народу, что у гения ум за разум зашел. Нет, что ни говори, а просто талант, он, может, звезд с неба и не хватает, но как-то покладистее. А с научно-техническими и прочими прорывами как-нибудь разберемся. Правда, говорил Сахарову отец, преподаватель физики в пединституте, гений и злодейство, может быть, и несовместны, но талант и злодейство – вполне.
Читал я книгу и думал, что рано изъяли из букварей знаменитый слоган: «мы – не рабы, рабы – не мы». Это подтверждает и сегодняшняя реальность. Рабство не закончилось с отменой крепостного права в конце XIX века. Оно, продленное сталинской системой, крепко сидит в людях, формируя так называемое агрессивно-послушное большинство. Рядом с ним Сахаров выглядел «белой вороной».
… Вообще история Андрея Дмитриевича символична. Его дед был священником в Арзамасе, рядом с которым, в Сарове, внук работал 15 лет, а через несколько лет, в Горьком, отбывал ссылку. Символичным чудится мне и уход Сахарова из жизни. После ужина, 14 декабря 1989 года, Андрей Дмитриевич, собравшись отдохнуть, отправился вынести мусор. «Прошел в дальний конец коридора к мусоропроводу… выкинул пакет, повернулся – и упал. Его сердце остановилось».
Пожертвовав любимой физикой, он пытался вымести мусор из общества, а нашему обществу и так было комфортно, и оно наотмашь сопротивлялось. Не щадя гения…
Тюменская Правда, №89 от 23 мая 2014 года
