НА ПЕРЕКРЁСТКЕ ТРЁХ ДОРОГ…
Итак, начинаем исследовать вторую дорогу или сценарий, в рамках которого, с точки зрения Дмитрия Белоусова, руководителя одного из ключевых направлений Центра анализа и прогнозирования макроэкономических процессов (ЦМАКП), близкого к правительству, России, возможно, придется существовать 10-15 лет.
Сценарий, на первый взгляд, хотя и назван обнаученно: институциональная инерция – однако за ним кроется простой смысл. Автор считает и не без оснований, что все предстоящие годы институты государства – министерства и ведомства – будут действовать по инерции, как и привыкли работать прежде: ни шатко ни валко. Более того, подчеркивается в пояснении к сценарию, «в новой крайне нестабильной обстановке примат над развитием отдается стабильности, причем – широко понимаемой». И тогда «все, что можно сделать в условиях быстрого кризисного изменения ситуации – поддерживать макроэкономическую и финансовую стабильность»: баланс экспорта- импорта, а значит, и курс рубля, и вместе с тем – тормозить инфляцию. «В общем, более-менее хорошо знакомая по последним 15 годам экономическая политика, разве что более жесткая из-за дефицита ренты», – заключает Белоусов. Без ренты – значит, прощайте сверхприбыли от экспорта нефти, газа, угля.
Словом, ничего хорошего второй сценарий нам не сулит. Мне сразу вспоминается философ Хосе Ортега-и-Гассет, который в бессмертной работе «Восстание масс» писал: «Есть эпохи, которые бессильны обновить свои запросы и умирают от удовлетворенности, как умирает после брачного полёта довольный трутень».
Между тем, вероятность жизни страны по застойному сценарию автор оценивает «весьма высоко» – не менее 45%. Однако экономист Сергей Хестанов, советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие инвестиции», считает: в нынешних условиях есть 80-процентная вероятность того, что Россию ждет инерционный сценарий.
– Советский опыт позволяет предположить, что мы увидим некое философское повторение эпохи застоя, – говорит эксперт. – Это не слишком комфортно для россиян, которые собираются делать карьеру. С другой стороны, если существующий уровень благосостояния человека, в общем-то, его устраивает, то реализация инерционного сценария – не самый плохой вариант. Да, весьма вероятно ослабление рубля, да, некоторый период высокой инфляции, особенно на время структурной перестройки экономики… Все инерционные сценарии подразумевают, что темпы экономического роста будут очень низкие – около 1,5%. Если же санкции заметно ужесточатся, они приведут к очень сильному падению доходов от экспорта, к реальным сильным ограничениям доступа ко многим отсутствующим в России технологиям… Это уже реализация сценария автаркии.
Тем не менее, по мнению Белоусова, нет худа без добра. Сокращение экспорта углеводородов позволяет, дескать, «обновить внутренний рынок существенным ассортиментом продуктами переработки сырья, включая упаковку, теплоизоляцию, лакокрасочную продукцию и т.д. Появляется, наконец, возможность завершить анонсированные ранее программы полной газификации регионов».
Если бы да кабы… Это все, что можно сказать по поводу благих надежд. Регионы сидят без газа вовсе не потому, что его не хватало. Было бы желание властей! А что касается расширения продуктов переработки сырья – здесь и сам Бело- усов оговаривается, что, конечно же, потребуются дополнительные инвестиции для новых мощностей. А их, увы, нет и не предвидится. Об этом поговорим в своём месте.
Как упоминалось, сценарий включает усиленное участие государства по всем направлениям. В середине августа Минпромторг объявил о новой модели импортозамещения в отраслях, критически зависимых от импортных технологий. Это авиапром, судостроение, фармацевтика. Стержень модели – «квазиплановая» стыковка спроса и предложения.
Формируются стратегические «проекты-маяки». Управлять ими чиновники рассчитывают измененными под ситуацию специальными инвестиционными и межрегиональными контрактами. Механизмы эти включают, в частности, предварительные консультации с потребителями продукции более двух тысяч наименований: готовы ли её покупать? Определятся производители, а также привилегии и льготы для них.
Эксперты на «квазиплан» откликнулись по-разному. Некоторые язвительно помянули советский Госплан, хотя в Минпромторге загодя отвергли аналогию. Но вот, к примеру, Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ, назвав нынешнее положение в промышленности форс- мажорным, при котором бизнес не понимает, как планировать работу на будущее, заключил: «Поэтому Минпромторг прав в своем желании разработать четкий план поддержки и некоторого регулирования импортозамещения…» Но, добавил эксперт, вмешательство должно быть деликатным и, по возможности, кратковременным.
К деликатности еще вернусь, а пока вот о чем. Любопытно, что ни в документах, ни в комментариях чиновников нет ни звука об адаптивном планировании. Скорее всего, ни «эффективные» менеджеры, ни большинство экспертов об этом не слышали. А жаль. Советские директивные планы почти автоматически добавляли к прошлогоднему достигнутому уровню несколько процентов и становились законами. Адаптивное планирование было чуждо в СССР, как не прижилось и в нынешней России, хотя давным-давно применяется в развитых странах. Главная его функция – увязать работу государственного и частного секторов экономики. Причем, показатели – прогнозные, ориентирующие, а не директивные. Производителей выводят к ним деликатные (!) экономические механизмы: цены, налоги, процентные ставки, щадящие нормативы.
Внимательный читатель мог заметить: кое-что намерены использовать из арсенала адаптивного планирования и наши ведомства. Но адаптация, в данном случае – это притирка друг к другу госкомпаний и бизнеса, чтобы дружно двигаться к общей цели. Если шире, адаптивное планирование годится для стран, в которых население дозрело до общества. Различие принципиальное – в мизерном (Россия) и высоком (развитые страны) взаимном доверии людей. Словом, «квазиплан» работает в обществах с обостренной значимостью культуры и морали. Ведь экономика – это люди, они её или созидают, или гробят.
Так вот, в декабре исследователи ВШЭ обнаружили: госкомпании, заключая контракты закупок, вымогали взятки более чем у 70% поставщиков. Объём коррупции – почти пятая часть стоимости контрактов – в 6,6 трлн руб., или 6,2% ВВП 2021 г., или 35,3% доходов казны. Подтекст такой. Да, государство приказало нам, госкомпаниям, закупать у бизнеса кое-что. Мы уж так и быть, повинуемся. Но и вы, предприниматели, будьте благодарны за то, что мы великодушно дозволяем вам существовать. Это и есть пацанская мораль. Причем, новая Россия обрела ее по наследству от СССР. Помните, у Райкина: «ты – мне, я тебе»? Или – «вход с заднего крыльца». Традиция возникла во времена тотального советского дефицита.
В нынешние смутные времена отношения «по понятиям» обретают невиданный размах. Вот новое тому свидетельство. В начале августа Минфин опубликовал мониторинг госзакупок за первое полугодие. Стоимость контрактов рухнула почти вдвое: с 11,5 до 5,5 трлн руб., хотя их число уменьшилось не очень – с 806 тыс. до 790 тыс. Минфин объясняет тем, что часть сделок разрешили засекретить из риска попасть под санкции. Однако почему бы под шумок не урвать себе, любимому, да и начальника не подмазать?
Запуская «квазиплан», чиновники обещают за три года восстановить экономику. И не только с помощью этой модели, но и, расширяя в экономике присутствие государства, хотя оно и так владеет долей в 70%. О том, что «вертикаль» хозяйствует, мягко говоря, не очень успешно, свидетельствует провал всех стратегий и нацпроектов. Однако в нынешних условиях Минсельхоз, например, учреждает монополию государства на экспорт продовольствия. Объявлен конкурс разработки концепции, стартовая цена – 24 млн руб. Инициативе удивляется Дмитрий Буланов, президент Национального союза экспортеров продовольствия.
– Есть большие сомнения, – говорит Буланов. – Государственных структур предостаточно: есть российский экспортный центр «Агроэкспорт», есть федеральные законы, была государственная программа развития сельского хозяйства, есть федеральный проект «Экспортпродукция», есть доктрина продовольственной безопасности. Но до сих пор не принят федеральный закон о поддержке экспорта, не принята стратегия развития экспорта продукции АПК. То есть, не определены цели, задачи и основные направления политики в области продовольственного экспорта.
По словам Буланова, со всеми видами такой деятельности успешно справляются частные структуры, тот же Союз экспортеров продовольствия. У России много других интересных возможностей, и средства государства лучше пустить на их поддержку, а не на создание еще одной параллельной структуры, считает эксперт.
Кроме государственных, ширятся «квазигосударственные» владения. Агрохолдинг «Чистополье» Альберта Хуснуллина, сына вице-премьера Марата Хуснуллина, кажется, один из крупнейших. Больше только у господина Усса, губернатора Красноярского края. Третье место тоже за государевым человеком, главой Брянской области Богомазом. Такие монополии еще и цены вздули неимоверно на продукты до всех санкций.
В том, что экономику можно восстановить за три года, да при этом пуская деньги налогоплательщиков по ветру, очень сомневается Валерий Миронов, замдиректора Центра развития ВШЭ. В 2021 г. Россия произвела продукции машиностроения, включая транспорт, на $50 млрд (по курсу 70 руб.), а импортировала на $144 млрд. Быстро закрыть дыру непросто. Тем более что инвестиционная активность упала на 10%, а перспективы неопределенные. Понятно, что без достаточных вливаний в экономику остается лишь куковать.
К тому же, Минфин, формулируя в начале августа новые принципы бюджетной политики на 2023-25 годы, настаивал на старом: сохранении профицита казны как главного приоритета. Представляя проект финплана, министр Силуанов заявил: «Перед страной стоят новые задачи, и нам надо ориентировать бюджетную политику на выполнение этих приоритетов». Но чему именно такая политика будет соответствовать – это чиновник как раз и не уточнил. Зато порассуждал о возможной отмене санкций. Умолчал министр и о том, что заявки отраслей по дополнительному финансированию трехлетки перекрывают прошлогодние на 2 трлн руб. ежегодно.
Понятно, что подобное инвестиционное будущее обрекает экономику, а значит, и жизнь россиян, на самый худший, по оценке академика Аганбегяна, вариант – стагфляцию. Это когда инфляция со стагнацией экономики рука об руку годами тащатся вместе. И трудно понять, сколько времени подобный дуэт будет влачить свое губительное существование, если санкции, как считает Дмитрий Белоусов, затянутся на 10-15 лет.
О третьей дороге, начертанной Белоусовым, поговорим в следующий раз.
Игорь ОГНЕВ
Источник: Тюменская правда, № 34, 01 сентября 2022 г.
