ЕХАЛИ НА «ЦИФРЕ» С БУБЕНЦАМИ…Продолжение.
Продолжение...
Опять же вернусь к статье премьера Дмитрия Медведева «Россия-2024: Стратегия социально-экономического развития» в № 10 журнала «Вопросы экономики». Автор полон оптимизма относительно цифровых технологий. Я коснусь лишь нескольких положений обширного текста и попытаюсь наложить их на сегодняшние реалии.
Но прежде – небольшое предисловие. Начиная любое дело, а тем более – такое грандиозное и дорогостоящее, как цифровая экономика, здравые управленцы обычно руководствуются двумя принципами, которые, в конце концов, переплетаются. Первый принцип – по одежке протягивай ножки. То есть, исходя из финансовых возможностей, ставь достижение строго описанных и доступных сегодня целей. Либо сначала эти цели столь же четко формулируй, а потом считай, сколько денег требуется, чтобы их достичь. Не хватает в казне своего государства – прикидывай, можно ли одолжить у населения либо у других стран, но так, чтобы и вернуть в срок. Не проходит этот номер – умеряй амбиции, ставь цели скромнее, по одежке. Это, как понимаете, принцип второй.
Так вот, сначала поговорим о целях. «На первый план в научно-технологической конкуренции, – пишет Дмитрий Анатольевич, – выходит способность накапливать «большие данные» и использовать их в построении платформ, связывающих бизнес, граждан и государство». Более понятно, это выливается в сооружение из кубиков-блоков цифровой архитектуры страны и её хозяйства, о чем я говорил в прошлой статье. «Причем, – пишет господин Медведев, – технологии работы с «большими данными» и платформами становятся эффективными с точки зрения развития, только если они принесут технологическому предпринимателю прибыль, а потребителю технологии – повышение качества жизни».
Запомним: всё это грандиозное – и дорогущее, о чем еще поговорим, – сооружение должно принести прибыль, то есть повысить темпы роста экономики и сделать жизнь россиян лучше. Однако у меня есть большое опасение, что оно, эта цифровая Вавилонская башня, используя выражение моей бабушки, имеет шансы превратиться в фигуру без штанов, но в шляпе. Фигура эта – наша промышленность. По данным Росстата, средний возраст мощностей в нефтепереработке – 19 лет, в металлургии – 17, в химическом производстве – 14. Цифры эти простому человеку ни о чем не говорят. Но вот тот факт, опять же по Росстату, что будто основные фонды в сегодняшней России увеличились за четверть века на 50% – звучит впечатляюще. Однако не спешите радоваться. Я уже писал, что расчеты сибирских экономистов Григория Ханина и Дмитрия Фомина показывают: эти самые фонды не выросли, а с 1991 года сократились примерно вдвое (за годы Великой Отечественной войны – только на треть). Что равноценно потере 422,5 трлн рублей, пятилетнего ВВП страны!
Почему такое гигантское расхождение? Да потому, пишут Ханин и Фомин, что Росстат считает стоимость основных фондов на основе их балансовой стоимости. Но это чисто бухгалтерская метода! Купили, к примеру, станок 18 лет назад за 3 млн – эта сумма и числится. А то, что сегодня, обновляя оборудование, за станок придется заплатить 20 млн – этот факт статистики пропускают мимо ушей. Вот и рисует Росстат увеличение фондовооруженности экономики на 45%. А на самом деле показатель ровно настолько упал! Но руководство страны верит Росстату…
Вспоминается Черчилль. Его спросили: верите ли статистике? Конечно, ответил Черчилль, ведь я сам её фальсифицирую.
Дальше – больше. Чтобы обеспечить в России средний для мировой экономики рост ВВП в 3% ежегодно, пишут Ханин и Фомин, инвестиции нужно увеличить примерно втрое. Если делать это за счет внутренних источников (а в условиях санкций на внешние лучше не рассчитывать), личное потребление населения должно сократиться вдвое – примерно до уровня первой пятилетки в СССР.
Вот как оценивают ситуацию разные эксперты. Дмитрий Песков, спецпредставитель президента страны по цифровой экономике, предельно деликатен. На каждом этапе, говорит он, свои ограничения. Например, нельзя сразу и полностью перевести на цифру промышленность. Сначала надо научиться вешать на старые станки новые модные датчики и пытаться снимать с них дополнительную информацию. Это дает относительно небольшой эффект. А основной получают, когда создается цифровой двойник цеха, завода. Тогда можно прогнозировать и предотвращать проблемы, поломки, устанавливать связи с другими объектами, наблюдать, как это работает. Но к этой логике мы только подходим.
Однако господин Песков умалчивает, какой эффект будет от цифрового двойника завода, на котором оборудование годится только в утиль? Это умолчание весьма категорично восполняет Константин Бабкин, глава ассоциации "Росспецмаш" и основатель Московского экономического форума: «Если не строятся машины – куда эту электронику устанавливать? Кому нужно "Сколково", если у нас даже элементарные телефоны не производят? Ученые не получают заданий от промышленности и несколько потеряны, оторваны от реальности».
Относительно нацеленности ученых господин Бабкин не совсем прав. Вот что по этому поводу пишет премьер Медведев в «Вопросах экономики»: «Что касается результата, точнее, одного из показателей движения в правильном направлении, то в 2024 г. Россия по публикационной активности в научно-технической сфере может приблизиться к сегодняшним показателям Великобритании и Германии». Правда, от публикации до тиражируемой технологии огромная дистанция, но это для премьера уже детали…
А пока, по мнению Бабкина, «бесцельную цифровизацию придумали – она противоречит развитию экономики, отнимает ресурсы, отвлекает мысли общества, ставит некорректные задачи».
"Государство в одиночку не должно справляться с этой задачей, – как бы парирует Медведев, – важнейшая его функция не в прямом финансировании (цифровизации), а в создании пространства опережающего регулирования, <...> своего рода технологического офшора".
Однако аналитики сомневаются в том, что рынок сам может изменить ситуацию: владельцы большинства промышленных предприятий не в состоянии профинансировать их перевооружение. Это миллионы и даже миллиарды долларов. Дешевле построить новые. Вот красочный пример: на одном из крупных заводов, экспортирующих продукцию, сверхточную обработку деталей опытнейшие слесари до сих пор делают надфилем. И это не исключение. Отставание, предупреждают эксперты, может стать фатальным уже в ближайшие годы. Это наследие политики начала 90-х: строим экономику услуг, как на Западе, а что нужно – купим. Но – купило притупило, и доля услуг в ВВП растёт в ущерб товарам и машинам. Теперь нужны масштабные вложения государства и, конечно, госкорпораций в перевооружение промышленности, в строительство новых заводов по отраслевым программам. А их нет.
Вот теперь поговорим про низменное – про деньги под цели, обрисованные правительством. В августе, в начальных документах, говорилось, что к 2024 г. объем прямых и венчурных инвестиций в высокотехнологичные компании, то есть в цифровизацию, должен составить $3,5 млрд ежегодно. На форуме в Сколково стало известно, что нацпроект получит уже 2 трлн, и не ежегодно, а до 2024 г. Но вот в проекте бюджета осталось менее 1,1 трлн. Деньги тают на глазах, а цели никто не корректирует.
Однако в последней декаде октября на заседании совета по стратегическим инвестициям глава Минфина Силуанов посулил президенту Путину инвестиций до 2024 года аж 74 трлн! Озвученная министром сумма почти вдвое превышает совокупные денежные ресурсы корпораций на счетах в российских банках. Чтобы понимать заоблачность цифры, скажу еще, что глава государства поставил цель: к 2024 г. долю инвестиций с нынешних 14% ВВП поднять до 25%. Господин Силуанов намерен эту долю утроить! Прямо в соответствии с рекомендациями Ханина и Фомина. Правда, обещание это не сталью на граните высечено, а вилами по воде писано. Один пример: 46 из 74 трлн – это стоимость проектов, финансирование которых только еще обсуждается с Российским союзом промышленников и предпринимателей. А что выйдет – пока неясно.
Еще удивительнее для аналитиков Раффайзенбанка 28 трлн инвестиций от государства: в бюджете, по крайней мере на ближайшие три года, ничего подобного не заложено.
– Все планы властей, которые обсуждаются – про рост инвестиций в инфраструктуру, образование и здравоохранение, можно рассматривать как "если бы да кабы", – говорит главный экономист "ПФ Капитал" Евгений Надоршин. – В ближайшее время никто ничего тратить по этим планам особо не собирается... все расходы отнесены куда-то туда, ближе к 2024 году, – отмечает он. И добавляет: – В этот раз будет так же, как с нацпроектами или с большей частью майских указов президента 2012 года – "не сделали, ну и ладно".
Очень похоже на то, что пессимистический прогноз эксперта может сбыться. Тому есть немало причин. Коснусь, на мой взгляд, ключевых. Во-первых, по данным Дмитрия Пескова, спецпредставителя президента по цифровой экономике, в стране для этой сферы не хватает около 480 тысяч специалистов. А премьер Медведев добавил, что кроме существующей армии чиновников нужны служащие и руководители учреждений "с соответствующими (цифровыми) компетенциями" числом в миллион человек. Правда, господин Медведев не уточнил, где взять учителей этих чиновников.
Но вот, по словам Бориса Славина, директора Института развития цифровой экономики Финансового университета, средства на кратный рост – с 48 тысяч до 120 тысяч в год – специалистов для цифровой экономики на 6 лет заложены: "Не составит труда перераспределить бюджет в пользу обучения программистов, нужно просто перестать обучать по другим специальностям. Мы можем взять в четыре раза больше абитуриентов, но не найдем такого количества педагогов. Их придется искать на рынке, качество образования упадет. В результате в 2024 г. мы выпустим программистов, которые будут в четыре раза хуже, чем сегодня. Они не найдут работу".
Во-вторых, по данным Минэкономразвития, под нацпроект еще предстоит разработать специальную законодательную базу – порядка 500 документов. Именно по этой причине цифрового варианта программы до 2024 г. нет. А время пошло. Судя по тому, что качество наших законов поминают недобрым словом все, кому не лень, с будущими документами мы еще помаемся. Хотя бы по той простой причине, что нет специалистов, способных такие законы написать, да и депутатов в Госдуме, способных эти тексты грамотно прочесть и понять, а при нужде – поправить, их по пальцам перечесть.
Остается бренчать бубенцами под названием широкополосного да еще высокоскоростного интернета для пользования масс. Но и здесь вопрос: что получат эти массы? Президент Путин дал поручение разработать автономные системы управления интернетом, которые бы избавили сеть от "доминирования" США. Политолог Валерий Соловей заявил, что, по его информации, отключение российского интернета от мирового запланировано властями на конец 2019 года. Так что звучание цифровых бубенцов, скорее всего, окажется фальшивым…
