«Нас уже немного трясет». Ученый - о том, как меняется климат
В 2018 году погода преподносит сюрпризы один за другим. То сильные снегопады в марте, штормовые ветра, холодная и поздняя весна. В таких случаях сразу начинают говорить об аномалии. Насколько это обоснованно и действительно ли в природе происходят изменения, корреспондент «АиФ-Тюмень» узнал у кандидата географических наук Владимира Шейнкмана.
Все циклично
Сирень Бабаева, «АиФ-Тюмень»: Можно ли считать снежную и позднюю весну, штормовые ветра аномалией?
Владимир Шейнкман: Ничего особенного на самом деле не происходит, просто люди стали больше обращать внимания на капризы погоды по одной простой причине: им некуда убежать, надо жить там, где ты живешь. Если десятки тысяч лет назад человек не был привязан к территории, мог запросто перебраться туда, где ему комфортнее, то сейчас так не сделаешь.
Ничего аномального на Земле не происходит. Вспомните знаменитые холода, когда в 41-м замерзали немецкие солдаты, декабрьское восстание в Москве в начале XX века, тогда на баррикадах люди тоже перемерзли. Для нас это была обычная погода.
Ажиотаж вокруг потеплений, похолоданий, так называемых катаклизмов просто выгоден. Если говорить, что случится что-то страшное, то на это исследование проще получить деньги. На «все будет хорошо или через 20 лет все вернется и будет, как было» средства мало кто даст.
Аномалию можно рассматривать только с позиции отклонения от нормы в большую или меньшую сторону. С этой точки зрения изменения есть, но ничего сверх выходящего за пределы развития планеты.
- Что влияет на отклонения?
- На климат влияет множество факторов: солнечная энергия, океанические воздушные течения и многое другое. Малейшее изменение в чем-то одном приводят к цепной реакции. Но есть определенные климатические циклы, их несколько. Основной для нас – 100-тысячелетний, он бьется на несколько 20-тысячелетних. Вот во время таких циклов происходят глобальные изменения: крупные похолодания, потепления. Например, 10-12 тысяч лет назад в районе современной Москвы текли потоки льда, примерно как сегодня в Гренландии. После этого пошел «обратный процесс», и мы сейчас «на дне» этого мощного потепления 20-тысячилетнего цикла. Кстати, только сейчас в Альпах освободились от ледников дороги, которые когда-то были построены римлянами. Еще немного - и все снова поменяется, через 10-12 тысяч лет будет очень холодно, как во времена первобытного человека. При этом на большой цикл накладываются различные мелкие синусоиды.
Самый главный вопрос сейчас не в том, почему эти циклы меняются, а в том, как человек на них может повлиять и может ли вообще. Одни исследователи говорят, что мы вбрасываем много тепла в атмосферу, другие - утверждают, что все это ерунда, потому что одно извержение вулкана намного больше, чем все вбрасываемое человеком тепло. Моя точка зрения заключается в том, что земная машина - это гигантский теплофизический механизм. Человек, конечно, на него влияет, но не кардинально.
- Но человек может противостоять этим изменениям?
- Есть классический пример. Голландия - страна, у которой много территории находится значительно ниже уровня моря, она тратит гигантские деньги, значительную долю своего бюджета, на плотины, которыми отгорожена от моря. Человек обладает большой мощью, чтобы противостоять природным факторам. Он может приспособиться, но для этого нужны колоссальные средства.
К опыту предков
- Как эти перемены скажутся на климате нашего региона?
- Тюменская область большая, на юге будет происходить одно, на севере - другое. У нас в западносибирском регионе начался сдвиг в сторону потепления. Зимы стали немножко теплее, но более снежные. А это значит - большие паводки по весне. Снег - это одеяло, теплоизолятор, начинается оттайка мерзлых толщ, то, что промерзало под снегом, теперь не будет промерзать.
С другой стороны, начинаются затяжные холода. Вкупе с поздними снегопадами это приводит к тому, что земля покрывается ледяной коркой. Снег уже ложится не на землю, не утепляет ее, весной он уходит не в почву, а стекает по ледяной корке. В результате реки начинают разливаться, а почва остается не насыщенной водой, что для аграриев плохо. А для Земли это не плохо и не хорошо, она просто дышит.
Людям ничего не остается кроме как приспособиться. Например, с мерзлотой нужно обращаться только исходя из двух принципов: сохранять и уничтожать. Если она маломощная, ее нужно протапливать и, скажем, дома возводить на талой почве. Если мерзлота мощная, с низкими температурами, надо охлаждать ее еще сильнее - мерзлый фундамент будет более прочный.
Что касается осадков, то нельзя увеличить или уменьшить их количество, но можно предусмотреть заранее последствия. Кстати, тому, как научиться жить в ладу с изменениями природы, можно поучиться у наших предков. Например, на Руси в первые же заморозки крестьяне все покрывали соломой и сжигали костры, чтобы дым стелился по почве.
- То есть аграриям не лишним будет вспоминать опыт предков?
- Да, ведь тот гигантский сельхозопыт, который был накоплен на Руси, из-за различных исторических событий был растрачен. Надо восстанавливать былые знания, а если есть что-то неизвестное - изучать и думать, как противостоять. Мы не изменим климат. Это невозможно.
- Возвращаясь к паводку. Правда ли, что через несколько десятков лет нижняя часть Тобольска по весне будет на пять-семь метров уходить под воду?
- Такое может быть. Но учитывать эту проблему нужно было еще много десятков лет назад. В Сибири, и тем более на Руси, никогда в приречной полосе дома не строили: для защиты от паводков и наводнений. Сейчас земли не хватает, и строят, где придется. Поэтому проблема подтопления очень актуальна. И не только для Тобольска, но, к примеру, еще для Томска. Там стали застраивать территории в пойме. Ученые предупреждают о том, что земли подтопит, но у нас есть еще одна хорошая поговорка: авось пронесет.
Мерзлота оттаивает
- А как климатические изменения скажутся на северных территориях?
- Например, в Надыме среднегодовая температура примерно такая же, как в Салехарде, но из-за того, что теперь выпадает больше снега, стали меняться ландшафты. Зона мха и ягеля постепенно смещается на север. Под снегом они вымирают, им нужны холод и сухость. Появилась трава, которая задерживает снег. Из-за этого мерзлота начала таять, а местами и вовсе исчезать. Станут ли эти краткосрочные изменения постоянными, пока вопрос, надо изучать. Ведь потепление даже при самых оптимистических прогнозах продлится еще 20-30 лет.
- А как таяние мерзлоты отразится на жизни жителей Ямала, ведь те же здания там держатся на сваях?
- В Салехарде сейчас идет активная работа по промораживанию фундаментов. Рядом со сваями бурится еще одна труба, в которую зимой закачивается холодный воздух. Летом труба перекрывается - и получается искусственный холодильник. Это дорого. Но выхода нет: либо сносить дома, либо укреплять. То же самое с дорогами. Если не промораживать, они начнут рушиться.
- Вы в своих исследованиях говорили еще об одной угрозе - землетрясениях. Откуда они могут взяться на равнине?
- Западная Сибирь - это огромная низменность, всегда считалось, что это устойчивая платформа, а северную часть занимал в прошлом гигантский ледник. Но наши исследования доказали, что никакого ледника нет и не было. В Западной Сибири другая геолого-географическая система и здесь нет условий для образования крупных ледников, а есть условия для колебания промерзаний земной коры.
Было мало данных о нашем самом близком океане - Северном Ледовитом. Сейчас он стал более понятен. Выяснилось, что в нем посередине проходит хребет Гаккеля - это гигантская трещина, и именно в этой зоне океан расширяется. Под большим давлением оказывается северная часть Западной Сибири, из-за этого одни тектонические блоки уходят вверх, другие - вниз. Землетрясения в три, четыре, пять баллов по Северу уже есть.
- Но мы же этого не чувствуем?
- Это только кажется. Когда мы начали исследование, выяснилось, что в последние 20 тыс. лет землетрясения происходили в Западной Сибири постоянно. В районе Надыма, Уренгоя - все в следах небольших землетрясений. В геологическом плане они будут усиливаться, потому что будут усиливаться тектонические процессы, активизирующиеся в Северном ледовитом океане. Поэтому надо иметь в виду, что мы живем в такой зоне, и строить дома с учетом этого, как в Японии, например.
- Почему так сложно синоптикам предсказать погоду, и порой о штормовых ветрах сообщают после того, как они проходят?
- Предсказать погоду действительно очень сложно, а еще - дорого. Чтобы знать, что небесная канцелярия преподнесет завтра, надо понимать, какие процессы происходят в атмосфере, как устроен «мотор», отвечающий за формирование погоды. Где образуется циклон, куда он движется, что принесет. Для этого нужна мощнейшая сеть наблюдений, дорогостоящие компьютеры, множество спутников, которые по всему миру будут фиксировать только начинающиеся процессы в атмосфере. Нужна гигантская система служб, которые будут обрабатывать эту информацию.
Гидрометеорологическая, геодезическая и картографическая служба - очень дорогие предприятия. У нас они есть, но недостаточно вложений, чтобы поднять их на современный уровень.
Гидрометеостанции, на которых работали бабушки, нужны были прежде всего, чтобы передавать прогноз погоды самолетам. Сейчас эта система устарела. Будет создана на более совершенном уровне система наблюдений, будут более точные прогнозы. Хотим мы этого или нет, наблюдение за природой и предсказание погоды могут позволить себе только сильные государства. Но есть еще другая сторона - все это стало коммерцией. Нельзя позвонить в гидрометцентры и узнать погоду, взять справку о том, какая была погода несколько лет назад, - все платно. Без государственного обеспечения изменений не будет. Есть ряд служб, которые могут быть созданы только государством или несколькими странами, метеослужба в том числе.
Досье
Владимир Шейнкман родился 3 января 1948 г., в г. Минск, Беларусь. Кандидат географических наук. Область научных интересов: мерзлотоведение, гляциология, четвертичная геология, абсолютное датирование четвертичных отложений. Научные достижения: • Разработана концепция развития криогляциальных систем в горах Сибири, • Опубликовано около 100 научных работ, в том числе две монографии и ряд статей в реферируемых русско- и англоязычных изданиях. Более 30 лет руководит научными группами и научными экспедициями в горных и северных районах.
