Стимуляция бурной деятельности
Текущий кризис по традиции породил множество рецептов по преодолению негативных явлений в экономике. Все они сходятся в одном: необходимо стимулировать инвестиции. А также в том, что для их реализации требуются не экономические, а, по сути, политические решения.
То, что российская экономика переживает кризис, видят все. Как и то, что специфика этого кризиса, отличающая его от пережитого страной в 1998 или 2009 годах, — меньшая глубина падения при большей продолжительности. При этом мы все глубже погружаемся в большой политический избирательный цикл, который начался подготовкой к выборам в Государственную думу и закончится выборами президента страны в 2018 году.
Что дает совмещение экономической ситуации с политической? Изобилие программ и сценариев выхода из кризиса. Но у большинства этих документов есть популистская червоточина: простые и броские предложения по решению сложных проблем, никак не согласующиеся с имеющимися возможностями или намеренно взрывающие сложившуюся картину. ЛДПР, например, предлагает национализировать здравоохранение в целях возвращения бесплатной медицины, не обращая внимания на бюджетные возможности, зато снимая мучительный поиск страховых моделей, которые прижились бы в российских условиях. «Коммунисты России» (не путать с КПРФ) прямо выдвигают программу «Десять сталинских ударов», мишенями которых должно стать все, что появилось за последнюю четверть века в экономике, политике и социальной жизни России.
Если же обратиться к реальной сердцевине проблем выхода экономики из кризиса, то это — отсутствие инвестиций. По оценкам Банка России, инвестиции в основной капитал в 2012 году, когда их рост вплотную приближался к 15%, достигли пика после предыдущего кризиса, но уже в следующем, 2013 году вообще перестали расти, в 2014-м последовал последний всплеск, когда в первом квартале в годовом измерении они выросли на 1%, после чего началось пике.
На рубеже 2015 и 2016 годов глубина падения инвестиций достигала минус 13%, то есть они практически вернулись на предыдущий предкризисный уровень 2008 года, после чего синусоида годовых изменений приобрела позитивную динамику, оставаясь, правда, в отрицательной зоне. «Скорее всего, во втором квартале годовая динамика инвестиций в основной капитал улучшилась по сравнению с первым кварталом, однако вряд ли вышла на положительные темпы роста», — надеются эксперты ЦБ, авторы последнего опубликованного обзора «О чем говорят тренды». По их мнению, «инвестиции в третьем квартале могут начать постепенное восстановление». Звучит утешительно, но стоит подчеркнуть: приведены годовые изменения инвестиций. Если мы договорились, что на конец 2015-го — начало 2016 года уровень инвестиций был фактически тот же, что в 2008-м, то «постепенное восстановление» — это по отношению к уровню 2008 года. Утешение, конечно, но слабое.
Как подтолкнуть инвестиции? Палитра ответов, если брать только те, что претендуют на реальное обсуждение в рамках проведения экономической политики, широка.
Попробуем их выстроить «слева направо». На левом фланге — модель советника президента РФ, академика РАН Сергея Глазьева. Она нацелена на рост инвестиций. Их должно обеспечить эмиссионное финансирование. Глазьев отдает себе отчет, что нынешнее руководство ЦБ на такую меру не пойдет, и предлагает радикальное решение: изменение конституционного независимого статуса ЦБ за счет новой редакции соответствующих положений Конституции и конституционного закона о ЦБ. ЦБ должен превратиться в Государственный банк и в этом качестве поддерживать экономический рост. Понятно, что изменение статуса ЦБ не единственное, что необходимо для того, чтобы эмитируемые фабрикамиГознака рубли стали инвестициями. Первая угроза — валютный рынок, и Глазьев предлагает его свернуть. Новый ЦБ должен зафиксировать курс, все «спекулянты» должны быть с валютного рынка удалены. Но это еще не гарантия того, что деньги дойдут до производства. Глазьев предлагает жесткими административными средствами контролировать всю цепочку «ЦБ — банки — предприятия» при сокращении числа посредников.
Есть, конечно, проблема выбора самих проектов, подлежащих реализации. Ее Глазьев решает, опять используя административный ресурс. Он предлагает в новых условиях и на новой базе возродить стратегический центр управления экономикой, который называет по-старому — Госплан. Именно он должен выбирать основные проекты и вести индикативное планирование.
Чуть правее, но вплотную примыкая к глазьевской модели, стоит «Стратегия роста» — программный документ Партии роста с Борисом Титовым во главе. Родство двух программ очевидно. Во-первых,Глазьев прямо значится в соавторах «Стратегии роста». Во-вторых, у них общая центральная идея — удешевление кредитов и, соответственно, новая роль ЦБ и эмиссионное финансирование инвестиций. Отличия в том, что Титов предлагает меньший размах эмиссии и не предлагает ликвидацию валютного рынка. Он уповает на такой инструмент, как проектное финансирование.
Титов — предприниматель, стремящийся стать политиком в интересах предпринимателей. Он за дешевые кредиты, но против административного зажима. Но это у него не получается. Вместо Госпланаон предлагает создать новый орган власти — Администрацию роста, стоящую над правительством, которое превращается в технический инструмент реализации курса очередной администрации.
Глазьевская модель последовательнее и, если угодно, честнее.
В центре спектра предлагаемых сценариев — позиция Минэкономразвития (МЭР). Она исходит из того, что в фазе кризиса ресурс инвестиционного оживления и поддержки экономики в руках государства. Глава МЭР Алексей Улюкаев в свое время предлагал все средства Фонда национального благосостояния (ФНБ) направить на финансирование крупных инфраструктурных проектов. Идея в том, что развитая инфраструктура так же необходима для развития бизнеса, как и благоприятный предпринимательский климат, выбирать же следует те проекты, которые имеют наибольший мультипликативный эффект, то есть будят инвестиционную активность во многих отраслях, в том числе и на региональном уровне.
Идея не прошла, ФНБ остался в резерве покрытия бюджетного дефицита. Но Минэкономразвития своей позиции не изменило. Оно предлагало заложить в проект следующей бюджетной трехлетки прогноз, названный «базовый плюс». «Плюс» в том, что цена барреля нефти не $40, а $50. Это не игра в угадайку, а предложение сохранить на максимально возможном уровне госрасходы, которые должны поддержать экономику. Идея в том, что главное не снижение дефицита бюджета или инфляции, а обеспечение роста экономики, что облегчит решение остальных проблем. Но правительство, скорее всего, согласится с более консервативным «базовым» прогнозом, где баррель стоит $40.
Правый фланг спектра предложений пока пустует. Соответствующих предложений ждут от Алексея Кудрина. Скорее всего, они будут «двухэтажными». На первом этаже, том, что ближе к земле, будут меры, которые необходимо принять незамедлительно. Это новое бюджетное правило; снижение пенсионной нагрузки на бюджет за счет увеличения возраста выхода на пенсию; адресная социальная поддержка, что сократит социальные расходы; снижение военных расходов.
Второй этаж — это долгожданные институциональные реформы. Возможно, в центр институциональных реформ Кудриным будет выдвинута судебная реформа. Независимый суд — ключ не только к улучшению предпринимательского климата, но и к решению многих социальных проблем.
Предложения есть. Выбор за политиками. А пока они будут выбирать, кривая, а точнее, синусоида инвестиций может оправдать надежды ЦБ, и рост восстановится.
Источник: РБК
