Без монополии на истину
Впервые за два кризисных года Экономический совет, возглавляемый президентом Путиным, озаботился провести на прошлой неделе мозговой штурм: как добиться роста экономики на 4% в год в среднесрочной перспективе?
Штурмовали три пакета идей. О том, что высидела Минэкономика, я недавно рассказал: это «околонуля» за счет населения, которому посулили заморозить доходы. К уже сказанному добавлю мнение крупного экономиста Алексея Михайлова: «Идея сократить потребительский спрос для увеличения инвестиций откровенно тупиковая… она только усилит кризис, а не даст шанс выхода из него. Двойка по макроэкономике сотрудникам МЭР».
Второй пакет предлагает Центр стратегических разработок (ЦСР) Алексея Кудрина, экс-министра финансов: "Не надо гнать страну к экономическому росту в ближайшие годы. Таких ресурсов нет. Максимум можно выйти на стабильный рост ВВП в 1%». Чтобы выйти на рост ВВП в 4% в 2019 году, кроме реформ, требуется привлечь в экономику 4,5 млн человек и 40 трлн руб. инвестиций. Поэтому в первую очередь следует уменьшить инфляцию до 3–4% в год, привести в порядок бюджет и постепенно увеличить выход на пенсию до 63 лет и для мужчин, и для женщин. Но главное – реформировать госуправление, судебную и правоохранительную системы.
Пожалуй, больше всего копий сломано вокруг третьей программы: «Экономика роста» Столыпинского клуба. В его президиум входят бизнес-омбудсмен Борис Титов, зампред Внешэкономбанка Андрей Клепач, сопредседатель «Деловой России» Антон Данилов-Данильян, завкафедрой международных отношений ИМЭМО РАН Яков Миркин, исполнительный директор ИК «Арбат Капитал» Алексей Голубович и другие видные специалисты. Они утверждают, что можно за десять лет увеличить долю инвестиций с нынешних 18 до 30%, снизив контрольную ставку ЦБ с 11 до 5–7%. Ежегодная эмиссия может составить 1,5 трлн руб., но этими деньгами следует целевым образом стимулировать инвестиции, а не бездарно проедать. И уж тем более – государству. Однако Яков Миркин предупредил, что только самые плоские мозги могут сводить программу к печатанию денег: «В ней нет взрывного увеличения денежной массы, нет необеспеченной эмиссии. Нет кредитования привилегированных компаний и субсидирования процента, которыми больна экономика». А что есть? Все финансово-экономические стимулы роста, максимум льгот среднему и малому бизнесу, а также структурные реформы, кроме тех, что за счет населения.
Перед совещанием Алексей Кудрин говорил, что его главная задача – диагноз основной болезни экономического роста. А уж тогда можно определить дальнейшие шаги. Оговорка эта весьма уместна, поскольку даже по поводу диагноза нет единогласия ни среди ведомств, ни среди экспертов. Сошлюсь только на один сюжет. ЦБ всеми силами изничтожает инфляцию, а вот Борис Титов заявил, что в стране на самом деле разгоняется дефляция – уже минус 6–8%.
Поясню, что дефляция – снижение уровня цен ниже нулевой отметки инфляции. Явление это, как могут подумать люди, далекие от экономики, вовсе не слаще растущей инфляции. Происходит вот что. С падением цен наши деньги дорожают с каждым днем. И наличку выгоднее не тратить, а копить, потому что в недалеком будущем она сулит приличные дивиденды. Но как только люди начинают копить, экономика впадает в шок: поток капитала сокращается, у компаний начинаются трудности. В том числе бессмысленно брать кредит: его придется отдавать подорожавшими долларами. Это бьет по банкам, а они рикошетят по экономике. Компании сокращают выпуск (и зарплату работникам), а потом – персонал. Всё вместе выводит дефляцию на новый виток, и это может длиться бесконечно.
Вообще, в нормальных странах инфляция и дефляция сменяют друг друга, и ничего страшного в этом нет. Всё дело в амплитуде парочки. Экономистов задуматься всерьез заставила Великая депрессия в США (1929–1933). Цены тогда рухнули на 30%, следом – производство, а безработица с 3% взлетела до 25%. Последствия – голод, разгул преступности. Яркий пример наших дней – Япония, где дефляция в начале 90-х утопила экономику, и она до сих пор не очухалась. Нуриэль Рубини, один из влиятельнейших экономистов мира, сочетание экономической стагнации, спада и дефляции назвал смертоносным.
Так есть дефляция в России или члены Столыпинского клуба ошибаются? Это – принципиальный вопрос, поскольку от диагноза зависят и рецепты антикризисного лечения. Между тем симптомы дефляции видны невооруженным глазом. Например, я заметил, что после Пасхи куриные яйца кое-где впервые подешевели – ниже 40 руб. за десяток. Понятно, что аппетиты людей упали вслед за их доходами. Но издержки-то птицефабрик выросли! И что им делать? Держать цены под 60 руб. – отвадишь и тех покупателей, что остались… Вот другая история – с жизненно важными лекарственными препаратами, цены которых заморозило государство. Фармацевты, их выпускающие, давно бьют в колокола: издержки лезут через край, фабрики на грани банкротства. Да, в рублях ЖВЛП занимают лишь 6% рынка, но в упаковках – уже 46%! Если рухнет этот сектор – он потянет всю отрасль…
Издержки птицефабрик, фармацевтов и других производителей растут вовсе не потому, что денег в экономике немерено. Причина, говоря языком экономистов, немонетарная. В 2015 г. газ для населения планово подорожал на 8,7%, электроэнергия – на 8,5%, тарифы РЖД – на 10,0%, бензин – на 4,8%, услуги ЖКХ – на 8,3%. Появился «Платон», новые – выше рыночных – кадастровые оценки недвижимости, а также налоги, сборы и штрафы. Однако номинальные, с учетом инфляции, зарплаты россиян выросли на 4,6%, пенсии – на 3%, а реальные и вовсе рухнули. Эти-то проценты и подбрасывают дрова в топку под названием «инфляция издержек». Она, по оценкам Столыпинского клуба, сегодня составляет 15–20%. Однако ЦБ, ограничивая приток денег в экономику, такими монетарными методами пытается укротить немонетарную инфляцию. Это – абсурд, и последствия его печальны. По мнению Сергея Алексашенко, бывшего зампреда ЦБ, «удерживая ставку на высоком уровне, его нынешнее руководство словно говорит всей стране: мы боимся высокой инфляции. И тем самым поддерживает инфляционные ожидания. Регулятор допускает большую ошибку», потому что ожидания, дополню эксперта, хоть и невидимый, но коварный и весьма активный экономический персонаж.
В итоге ЦБ породил другой абсурд, но уже в квадрате: коммерческие банки начали возвращать регулятору деньги! Столь дорогие, они никому не нужны: ни банкам, ни предприятиям. Еще одно следствие – банкам теперь безразлична величина контрольной ставки. И даже если ЦБ вдруг взвинтит её до, скажем, 20%, это вовсе не значит, что комбанкам станет много хуже. Более того, они как бы исключили регулятора из игры: кредитуют друг друга по ставке около 5%. Правда, эти деньги короткие, использовать их в качестве инвестиций вдолгую нельзя. А потому и не приходится говорить о том, что появилась надежда на оживление экономики. Зато налицо другой факт: ЦБ собственными руками подорвал свой авторитет, утратив влияние на рынок денег.
Повторю: «столыпинцы» предлагают вливать в экономику, то есть печатать, ежегодно по 1,5 трлн руб. Оппоненты упрекают их в намерении разогнать инфляцию. Однако меня изумляет вот что: никто из критиков не упоминает, что в 2015 г. уже напечатано около 4 трлн, а за три года – 8,4 трлн руб. По данным Максима Васина, главного экономиста, директора методического департамента Национального рейтингового агентства, деньги эти шли по трем каналам. Во-первых, из Резервного фонда: валюта, которая там лежит, используются формально, а на деле Банк России печатает на сумму финансирования дополнительные рубли. Во-вторых, Агентство страхования вкладов повысило капитализацию 30 крупных банков. И наконец, в‑третьих, отчитался премьер Медведев в Госдуме, 1,6 трлн руб. направлено регионам в виде бюджетных трансфертов, да еще 310 млрд бюджетных кредитов. Судя по исполнению бюджета в первом квартале, говорит Васин, есть опасность, что по итогам года дефицит бюджета может превысить 4,5 трлн руб. И в этом случае потребность в эмиссии вырастет до 6 трлн руб., что эквивалентно 7–10% российского ВВП. Печатание денег по сути заменило подешевевшую нефть.
Между тем только на депозитах физических лиц лежит 23 трлн руб. Однако они почему-то не покупают ни гособлигации, ни ценные бумаги корпораций. Для меня этот факт – куда более объективный критерий доверия власти, нежели поднебесные рейтинги национального лидера.
Еще интересно то, что, одной рукой печатая триллионы, ЦБ другой рукой деньги изымает. Правда, уже из банков. И это, на мой взгляд, уже абсурд в кубе. Так, в апреле и мае регулятор продал кредитным организациям купленные у них же ранее облигации федерального займа. Причем сообщил об этом задним числом и не раскрыл объем операций. А в мае Сбербанк и за ним другие начали снижать ставки по валютным и рублевым депозитам. Все вместе эти факты означают одно: банкам не нужны и дополнительные средства вкладчиков. Они не востребованы экономикой, доля кредитов в пассивах банков упала до минимума за последние 4 года. «Кредитовать малый и средний бизнес банки не хотят даже за счет бюджетных средств. Причина – слишком высокие риски», сетует ЦБ. Диагноз Андрея Белоусова, помощника президента, оптимистическим не назовешь: «К сожалению, наша денежно-кредитная сфера после освобождения рубля оказалась не вполне управляемой…» Другими словами, кровеносная система страны работает сама на себя, а не на экономику.
«Эмитировать деньги, прикрывая провалы регулирования банковской системы, – можно, а пустить сопоставимую сумму в виде связанных синдицированных кредитов на развитие промышленности «вашингтонский консенсус» не велит», – возмущается Титов. Связанные кредиты – это проектное финансирование, при котором деньги, минуя многочисленных и жадных посредников, работают сразу на конечный результат. Правда, успешным пока оказался один проект – вырос выпуск машин для аграриев и лесного хозяйства. «Столыпинцы», отстаивая свои идеи, указывают, что 90 замминистров прослушали курс проектного финансирования. Ну что ж, безграмотных бюрократов стало меньше. Осталось прикинуть, какой риск больше: реализовать идеи «столыпинцев», в том числе – печатать деньги, часть которых, возможно, уйдет на откаты, но все же толкнут экономику вперед? Или, по Кудрину, киснуть около нуля, мирясь с нынешней коррупцией?
Никаких решений совещание в закрытой от публики части не приняло. Для шлифовки программ Владимир Путин отпустил 1,5 года, ну а там – президентские выборы. Так что, думаю, ни плавных, ни тем более резких движений ждать не следует. Тем более что и «столыпинцы», и ЦСР предлагают не только структурные реформы, но капитальный ремонт судебной и правоохранительной систем.
Источник: Тюменская Правда №21
