Юрий Шафраник: «Нам такой бульон не нужен!»
Юрий Шафраник уверен: есть проблемы и посерьёзнее падения нефтяных цен. Энергетический мир кардинально изменился, и мы к этому явно не готовы.
На минувшей неделе наш земляк Юрий Шафраник, первый губернатор Тюменской области, экс-министр топлива и энергетики России, прочитал студентам родного Тюменского индустриального университета уже традиционную ежегодную лекцию о положении дел в мире. На этот раз речь шла о глобальных энергетических изменениях.
Мир стал другим
— Не все ещё понимают, но мир стал другим, — подчеркивает именитый выпускник тюменского «индуса». — Многие вещи я предсказывал в стенах нашего университета лет восемь тому назад. Уже тогда были видны предвестники нынешних изменений.
Прежде всего это активное применение новых технологий разведки и добычи углеводородов, приведших к сланцевой революции. За последнюю пятилетку США нарастили добычу газа с 760 до 933 миллиардов (за один только прошлый год на 45 миллиардов), а нефти — с 376 до 643 миллионов тонн (плюс 67 миллионов тонн в 2015-м). Америка, являясь крупнейшим на планете потребителем энергоресурсов, перешла от импорта к экспорту углеводородного сырья. К слову, Россия за эти же годы уронила добычу газа с 650 до 635 миллиардов кубов, увеличив добычу нефти с 505 до 534 миллионов тонн.
Всё более значимую роль играют возобновляемые источники энергии. Именно из них Германия (мощнейшая экономика Европы) получает уже 28 процентов всего электричества, а США — почти 17 процентов! Ускоренно внедряются энергоэффективность и энергосбережение. Набирает обороты выпуск электромобилей в США, Европе, Китае. Япония уже через пару лет планирует приступить к промышленной добыче газогидратов со дна моря. Китайцы всё увереннее извлекают сланцевый газ, за два года они нарастили добычу с 200 миллионов до 6,5 миллиарда кубов, ближайшая цель — 30 миллиардов и далее по нарастающей. К слову, Китай обладает крупнейшими на планете запасами «сланца» в 36 триллионов кубов.
Всё это уже привело к тому, что диктат нефтяников и газовиков сменился диктатом потребителя углеводородов. И если ещё не так давно говорили о грозящем человечеству дефиците энергоресурсов, то сейчас наблюдаем их переизбыток.
Жестокий конкурент
Происходящие в энергетике процессы неизбежно влияют на геополитику. Два десятка лет, с начала 1990-х, США и Россия в качестве главной задачи ставили усиление энергетического сотрудничества наших стран. Работали президентская, межправительственная и межпарламентская комиссии…
— В 2010-м замолчали, а последние три года официальный диалог полностью прекращён, даже словесного нет, встреч нет, — отмечает Юрий Шафраник. — Точно так же с Европой. И связываю я это уж точно никак не с Крымом и Украиной. А с изменением энергетического поля. Америка стала самодостаточной. Ещё вчера мы были взаимодополняемыми: «Газпром» покупал в США терминалы, намереваясь поставлять туда газ. Сегодня наш газ им не нужен, они сами становятся экспортёрами. И Россия для них жестокий конкурент. Американский бизнес до циничности практичен.
Аналогичная картина складывается и в других регионах планеты. В частности, Саудовская Аравия, которая была главнейшим после Израиля партнёром США на Ближнем Востоке, таковым быть перестала.
— Многие рассуждают, и в 99 случаях из ста неверно, с чего это вдруг Америка «открыла» Иран, — продолжает лектор. — Да потому что Саудовская Аравия как поставщик нефти, от которой напрямую зависела Америка, стала ей не нужна. Я увлечён Ближним Востоком, хорошо знаю арабских товарищей, на самом высоком уровне… Но это тема совершенно иного разговора. Главное же, у Америки сменились приоритеты внешней политики. И в основе этого — глобальные энергетические изменения.
Проблема не в ценах
— Какая сегодня самая главная проблема в энергетике? — обращается к большому залу с риторическим вопросом Юрий Шафраник. — Как правило, называют обвал нефтяных цен: было 120, стало 30. Ну, тихий ужас! Но этого стоило ожидать. Ведь цены были спекулятивно завышены. Россия в кои-то веки пошла на альянс с ОПЕК. Много ажиотажа нагнетается вокруг встречи стран — производителей нефти, которая пройдёт 17 апреля в Дохе. Многое от неё ожидается, хотя зря ожидается. Но эта активность приносит некие плоды, она приостановила падение цен.
Дело не в ценах. Несмотря на их падение, ни одна страна не сократила добычу. Ни в 2015-м, ни в этом году. Даже Россия, заявившая ранее о заморозке добычи на уровне января, продолжила наращивать объёмы в феврале и марте.
— Значит, у компаний совсем иная цель, — делает вывод докладчик. — Какая? Борьба за рынки. Сбрось затраты, повысь эффективность, примени новые технологии, но сохрани имеющиеся — и завоюй новые рынки! У меня зять — геолог высокого уровня, таких, как он, может, пятеро в мире, давно работает на западную компанию. У них в департаменте было 240 специалистов, остался 41 — в два дня уволили и забыли. А у нас при всех разговорах о низких ценах кто-то кого-то разве сократил? Я уж не говорю про глубинные издержки, вроде содержания футбольных клубов.
Санкции ни при чём
Отдельная тема — экономический кризис в России. Его причинами являются вовсе даже не падение нефтяных цен и не международные санкции за присоединение Крыма. Наша экономика сама по себе уже ушла в минус. Юрий Шафраник продолжает:
— 2008 и 2009 годы были предтечей, а в 2012-м боженька нам и вовсе сказал: «Проснитесь!» Тогда мы планировали рост на 5 процентов, а получили один. При 120 долларах за баррель! На самом пике! В 2012-м надо было объявлять в стране чрезвычайную ситуацию, а не заниматься пустыми разговорами. Надо было заниматься глубинными вещами, которые оживили бы экономику, позволили бы развиваться регионам.
В той же Америке цена на электроэнергию за десять лет не прибавила ни цента. Промышленным предприятиям в США киловатт-час (даже при произошедшей девальвации рубля) до сих пор обходится зачастую дешевле, чем их российским коллегам. Стоимость газа за океаном в течение нескольких лет упала более чем в 2,5 раза! У нас голубое топливо за это же время подорожало вдвое. Во многом всё это следствие в корне разной налоговой политики наших двух государств.
— Я всегда привожу в пример Техас, где 500 литров даже из новой скважины добывать выгодно, а у нас и пять тонн невыгодно! — добавляет аргументов Юрий Шафраник. — Имея дешёвую электроэнергию и уронив цены на газ, они создали уникальные условия для развития промышленности. Представь, я, химик, брал газ по одной цене, стал брать по кратно более низкой. Абсолютно другая экономика! Ну а Минфин пусть собирает больше налогов не с добытчиков ресурсов, а с нефтехимиков. Да, это огромная нагрузка на Минфин, риск уронить налоговую базу. Но как без риска построить новую экономику?
Чем мы хуже Катара
Ещё один хрестоматийный пример — Катар. Сплошная пустыня. Сегодня — одно из богатейших государств мира. Они не начинали добычу углеводородов до тех пор, пока не обеспечили переработку всех полезных ресурсов, извлекаемых из-под земли вместе с нефтью и газом.
— А мы за последние годы сожгли — и продолжаем сжигать — попутный нефтяной газ, жирные фракции природного газа на сотню миллиардов долларов! — констатирует Юрий Шафраник. — Если бы произвели из него полипропилен, самое простецкое, первый передел, то могли бы получить триллион долларов. Мы сейчас смотрим на Восточную Сибирь, там в каждом месторождении помимо газа — и жирные фракции, и конденсат, и гелий, много ещё чего. Ну как из всего этого выделять один газ и гнать его в Китай?! Это просто преступно.
По примеру Катара мы обязаны создать в своей стране минимум пять мощных газонефтехимических кластеров типа тобольского с «Запсибнефтехимом» — от Тюмени до Дальнего Востока. У нас нет другого выхода, нет альтернативы. Ну чем мы хуже Катара? Про Америку здесь промолчим.
«Мы похожи на цыгана»
— За последние годы наша страна от продажи сырья получила такие деньги, какие никому никогда и не снились, — оценивает экс-министр. — Мы вдвое по сравнению с СССР увеличили экспорт нефти. Многое сделано. Но это «многое» надо брать в кавычки. Это примерно как капля по отношению к ведру, к той задаче, которую необходимо было решить. Немало сделано и в родной Тюмени — «Тобольск-Полимер», Антипинский НПЗ, сталелитейный и прочие заводы… Но если, повторю, брать к задаче, то это как стакан к ведру. Это вообще несоизмеримо с тем, что нам надо.
Причём создавать производства надо не ради самих производств. Не ради добычи углеводородов, не ради их сжижения и пусть даже глубокой переработки. Эти проекты должны в обязательном порядке сопровождаться развитием отечественной науки, промышленности.
— Мы сегодня много говорим про «Ямал СПГ», направляем туда средства Фонда национального благосостояния. При этом всё — от интеллекта до оборудования — покупаем за рубежом. Мы похожи на цыгана, который купил на три рубля яиц и продал их за три рубля. А где навар? В бульоне. Нам такой бульон не нужен.
Да, создание новых производств требует колоссальных инвестиций. Привлечь их в сегодняшних условиях непросто. Но вполне возможно. Для этого нужна лишь политическая воля. Нужна новая налоговая система, новые правила игры. Не виртуальные, а реальные инвестиционные условия — насыщение российского рынка дешёвым газом, электроэнергией. Нужна передача больших полномочий из центра на места, возврат регионам второго ключа от недр…
— Великий Карл Маркс писал, что за триста процентов прибыли капиталист (я говорю — бизнесмен) задавится, — вспоминает классика Юрий Шафраник. — Инвесторы точно придут, хотя бы через Китай.
Андрей Фатеев, Тюменские известия №65
