«Мы сталкиваемся с изначальным противоречием»

Позицию Минфина в отношении введения налога на добавленный доход (НДД) “Ъ” пояснил директор департамента налогообложения министерства ИЛЬЯ ТРУНИН.

 — Почему Минфин не поддерживает пилотные проекты по НДД?

 — С нашей точки зрения, идея пока выглядит не как способ повышения эффективности налогообложения нефтегазовой отрасли, а скорее как хитрый вариант распространить действие льготного режима налогообложения добычи углеводородного сырья на те месторождения и регионы добычи, которые по каким-то причинам не подпали под действие всех остальных налоговых льгот. А надо отметить, что количество этих льгот, которые мы принимали с 2006 года, уже очень велико.

Мы в Минфине видим НДД вовсе не как очередную налоговую льготу или очередной способ снижения нагрузки на нефтяную отрасль. С нашей точки зрения, переход на НДД, если он состоится, ни в коем случае не должен привести к снижению доходов бюджета. НДД должен представлять собой универсальную систему налогообложения, которая при сохранении объемов бюджетных доходов позволяет не вводить периодически новые индивидуальные льготы для отдельных компаний и месторождений или в ручном режиме регулировать величину налогов с выручки (которыми сейчас являются НДПИ и экспортная пошлина), а делать это автоматически.

 В условиях НДД работает механизм, когда в случае высоких затрат на добычу нефти у какого-то налогоплательщика, при прочих равных условиях он автоматически будет платить меньше налога с того же количества добываемого сырья. Но и в случае высоких затрат, если цена на нефть резко увеличивается, то и прибыльность добычи также поднимется на более высокие уровни, и компания будет выплачивать больше налога без специальных решений. При этом ставка налога обязательно будет прогрессивной, должна зависеть от уровня прибыльности проекта по разработке конкретного месторождения.

 — До сих пор Минфин всегда пугал проблемами с администрированием НДД. Насколько они велики?

 — Конечно, администрировать этот налог будет гораздо сложнее, чем НДПИ, но не сложнее, чем любой другой налог на прибыль. Однако при этом, с нашей точки зрения, эффективное администрирование НДД подразумевает принятие еще целого ряда институциональных решений, которые лежат не в области налогообложения.

 Например, в отличие от НДПИ, где облагается физический объем добываемой нефти, при взимании НДД облагается доход от ее добычи. Но по данным о финансовых показателях налогоплательщика невозможно понять, от какого месторождения получен тот или иной рубль доходов или куда пошли те или иные суммы затрат. А поскольку месторождения очень сильно отличаются друг от друга по уровню доходности, то необходимо просто очень большое внимание уделить тому, как обособить друг от друга доходы и расходы, связанные с добычей на разных месторождениях. Необходимо это для того, чтобы налогоплательщик не пытался искусственно занизить объем выплачиваемых налогов, уменьшая доходы от продажи нефти, добытой на высокодоходном месторождении, за счет расходов на других месторождениях. Особое внимание при администрировании НДД должно быть уделено жесткому контролю за трансфертным ценообразованием, чтобы не позволять занижать доходы и завышать расходы через сделки с взаимозависимыми лицами.

 — Как можно его обеспечить?

 — В идеале — путем введения требования о том, что один налогоплательщик НДД должен разрабатывать единственное месторождение. Ведь чем больше месторождений разрабатывает один налогоплательщик, находящийся в режиме НДД, тем больше у него возможности манипулирования расходами и доходами: если доходы от продажи нефти на каком-то одном месторождении растут, туда можно подтянуть более высокие расходы, и наоборот.

 — Вы опасаетесь, что «пилоты» не покажут реальные риски введения НДД для отрасли?

 — Здесь мы и сталкиваемся с изначальным противоречием, заложенным в идею пилотных проектов, на которое обратил внимание президент Владимир Путин: получается, что можно провести пилотный проект на примере одного налогоплательщика, у которого будет одно месторождение. В рамках такого проекта можно посмотреть, конечно, как это будет работать, но реальных проблем с администрированием, скорее всего, не возникнет. И если по результатам этого эксперимента крупная компания, например «Сургутнефтегаз», решит применить НДД на аналогичном месторождении, но параллельно разрабатывая еще много участков и занимаясь другими видами деятельности, то проблемы с администрированием будут принципиально отличаться. С учетом объема доходов, которые нам дает нефтяная отрасль, уровень риска здесь очень высок.

 Другая проблема пилотных проектов — долгосрочный характер. Очевидно, что экспериментировать имеет смысл на новых месторождениях. Но средний срок разработки не очень крупного месторождения — около 40 лет. А при расчете НДД для определения величины этого добавочного дохода необходимо учитывать накопленные расходы и доходы за весь срок разработки. В этой связи продолжительность пилотного проекта для понимания результатов не может быть меньше 15–20 лет.

Интервью взял Юрий Барсуков
www.kommersant.ru