ЧЕМ МИНИСТР МИР ПУГАЕТ…
Свою статью в прошлом номере «ТП» я закончил заявлением главы Минпромторга Дениса Мантурова о том, что развитие российской промышленности, конкурентоспособность её продукции вызывают недовольство и давление в виде санкций Запада, а частности, США. А в подтексте читается и эффективное руководство ведомством. Вот и посмотрим, чем так пугает мир отрасль под дланью господина Мантурова.
В начале сентября международная компания Markit по итогам своего исследования сообщала, что деловая активность в обрабатывающей промышленности сокращается четвертый месяц подряд. А месяц спустя ФНС опубликовала финансовые показатели 2,5 млн компаний. Прошлый год 19% из них закончили с убытками, а еще 27% – без прибыли. Хотя пропаганда подает выход ВВП к середине 2018 г. на докризисные отметки, как победу, однако, по данным ВШЭ, за 10 лет наша экономика в среднем росла на 0,4% в год – в 8 раз медленнее мира.
Я уже писал про капитальное исследование Института экономики роста им. Столыпина (ИЭР), но есть смысл поговорить о нем подробнее. Эксперты анализировали динамику выработки добавленной стоимости на одно рабочее место в 2011-17 годах на 88 тысячах промпредприятий. Причем только средних и малых. Исключались крупные холдинги, торговля, услуги и финансовые организации. Выбор понятен: именно в этом секторе промышленности создаются товары и материальные ценности. Если верить правительству, экономика растёт, хотя и темпами ниже мировых. Но скоро, уже через год, темпы, мол, подскочат, причем – за счет производительности труда. Правда, чиновники скромно помалкивают, какое щучье веление толкнёт производительность, но Россия, уверяют они, всех оставит позади.
Исследование ИЭР – ушат холодной воды. За последние три года объем добавленной стоимости на рабочее место рухнул на 40%, хотя число занятых выросло. Экономика потеряла 41 трлн руб. Еще печальнее то, что следом катастрофически упала эффективность предприятий: за 10 лет в 8 раз, до 1,8%! Причем, по словам Василия Симчеры, вице- президента Российской академии экономических наук, ситуация еще хуже как минимум на треть: данные ИЭР не включают "серую" зарплату и не учитываемую амортизацию.
Конечно, цифры ИЭР средние. Есть отрасли с очень хорошей рентабельностью. Но вот производство машин и оборудования, станков и автотранспорта несёт голимые убытки. В оборонке, куда, по данным ФНС, за 10 лет вложено 20 трлн, рентабельность всего около 1%. А ведь власти гордо объясняли, что отрасль – буксир всей экономики. Но даже наша армия, не страдающая от безденежья, отказалась закупать хваленые танки «Армата» и новые истребители – дорого!
В 2016 г. был принят закон о промышленной политике. В его подготовке участвовали ученые Центрального экономико- математического института РАН (ЦЭМИ). Георгий Клейнер, зам. научного руководителя ЦЭМИ и завкафедрой «Системный анализ в экономике» Финансового университета при Правительстве РФ, рассказывает, что они в этом законе на первом месте прописывали подъем престижа промышленности. Правительство идею отвергло! «Было время, – говорит Георгий Клейнер, – мы боролись за то, чтобы повысить долю услуг в экономике относительно производства. Сейчас ситуация обратная: доля услуг растет, а доля производства товаров падает. И вместе с этим падает престижность работы в производстве. Зато работа в офисе ценится высоко. Это признак деиндустриализации страны». Которая, добавлю, стартовала в начале 90-х.
Прежде всего это видно по исполнению прошлой серии майских указов президента от 2012 г., где предписывалось «создать и модернизировать 25 млн высокопроизводительных рабочих мест (ВПРМ)». Всё провалено. Недавно министр финансов Силуанов жаловался: «Меня часто спрашивают, почему мы не выполнили норму указа по созданию высокопроизводительных рабочих мест. Потому что не было четкого целеполагания и исполнения задачи». То есть никто не объяснил, по каким критериям оценивать ВПРМ. Вот находчивые губернаторы и стали отчитываться даже по рабочим местам в салонах красоты.
В ИЭР посчитали ВПРМ с производительностью выше средней – только в промышленности за 2014–2017 годы. Получили прирост на две с небольшим тысячи, до 16,6 млн. Но до 25 млн ВПРМ пахать и пахать! Недаром глава ЦБ Набиуллина назвала Россию страной непроизводительного труда. А таковым в промышленности занято ни мало ни много 60 млн человек!
Куда тащит страну такая промышленность? Владислав Иноземцев, директор Центра исследований постиндустриального общества, приводит шокировавшие меня сравнения России нынешней и 400-летней давности по нескольким критериям. В 1650 г. Россия имела практически такую же территорию, но размер своего «народного хозяйства», как и сегодня, был приблизительно втрое меньше Франции (сравнения в текущих обменных курсах валют). «Дополнительную яркость, – пишет Иноземцев, – придает и то обстоятельство, что на долю нашего далекого, но уже соседа, Китая, в то время приходилось около 23% мировой экономики, что сегодня почти достигнуто».
Русская армия 400 лет назад насчитывала 133 тыс. человек – почти вдвое больше, чем у Людовика XIV. И сегодня по числу военных и силовиков Россия существенно опережает все европейские страны. Однако наша армия тогда по вооружению уступала большинству королевских армий Европы. И сегодня, не считая ядерного оружия, приблизительно такая же картина: по флоту на Балтике мы уступаем даже Польше, на Черном море неоспоримо морское доминирование турок. Даже украинская армия не менее боеспособна, чем прежде войска Речи Посполитой. В своей военной стратегии Россия выглядит такой же уязвимой и защищающейся, какой она была несколько столетий тому назад.
Еще один – и ключевой – критерий Иноземцева, по которому Россия и тогда, и сейчас выглядит практически однаково отсталой, – просвещение, науки и технологии. До основания Славяно-греко- латинской академии – прообраза университета, равного тогдашним мировым и европейским вузам, оставалось больше 30 лет. Грамотных россиян было 4–6%, доходя до 20% среди посадских людей. С поправкой на современную глобализацию, заменив способность читать-писать на знание хотя бы одного иностранного языка, получим практически идентичные цифры. «Науки» все больше обслуживают идеологические запросы власти, а доля возвращающихся из иностранных университетов неумолимо приближается к показателям пятисотлетней давности: из посланных Борисом Годуновым на учебу в Европу пятнадцати человек вернулся один. Что касается «технологических трансфертов», то Россия сегодня выглядит как один из крупнейших в мире нетто-импортеров технологий, каковой страна была и в допетровское время.
Добавлю конкретики к важнейшему критерию Иноземцева. Технологическими инновациями у нас в 2017 г. занимались лишь 9,6% организаций промышленности, а в ФРГ – 58,9%, в Финляндии – 52%, во Франции – 46,5%, в Англии – 45,7%.
В нацпроекте «Наука» майского указа прописано, что в научно- технологической сфере Россия к 2024 г. с 11-го места должна подняться на 5-е. Но какая роль отведена академической науке? Руководит нацпроектом глава Миннауки Котюков, экс-бухгалтер. Когда готовили нацпроект, привлекли только одного вице-президента РАН. По сути, экспертизу нацпроекта РАН не делала, хотя это – её основная функция, прописанная в законе. Александр Сергеев, президент РАН, признается: «Многие члены академии реально пока не поняли, что это такое – работа в РАН без институтов… Сейчас директора подчиняются Министерству науки и не понимают, для чего им академия».
Ну, а по каким индикаторам намерены чиновники судить о скорости «научно-технологического прорыва»? В действующем ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» имеется такое котюковское определение: «Научный и (или) научно-технический результат – продукт научной и (или) научно- технической деятельности, содержащий новые знания или решения и зафиксированный на любом информационном носителе». Стоит ли сомневаться в том, что исследователи «наштампуют» столько публикаций и монографий, сколько надо?
Следующий критерий Иноземцева – отношения государства и «прислуживающей ему церкви». Во многом середина XVII в. и начало XXI столетия – периоды, когда светская и «духовная» власть России, по мнению ученого, находятся в наибольшей гармонии за последние пятьсот лет, «пребывая в крайне схожей формальной иерархии и в очень близком идеологическом резонансе». Судить можно не только по чиновным подсвечникам у аналоя, но и разрыву РПЦ с Константинополем.
И, наконец, Иноземцев видит «быстрое сближение управленческих и правовых систем» прежде и теперь. С 1649 г. «Поместное уложение» формировало юридический кодекс Московского царства со всеми его «наисовременнейшими» чертами – от принципа «кормления» и узкого круга царских приближенных, вершивших дела страны, до институционализации холопства, столь заметного в начале XXI в. в качестве базового типа социального поведения». И тогда наказывали за преступления против людей разного социального статуса различно (что ведется еще от «Русской правды») – и в наши дни. Судебная система тогда и сейчас выстроена так, что на справедливое разбирательство могут рассчитывать лишь равные по социальному положению стороны, в то время как смерд никогда не отстоит свои права от притязаний боярина.
Словом, заключает Иноземцев, «Россия отстала от самой себя. С некоторого времени страна движется в направлении, прямо противоположном тому, в котором идет подавляющее большинство населения нашей планеты».
Пальма первенства за это убожество бесспорно принадлежит государству. А точнее – его управленченским талантам. В конце сентября Всемирный банк опубликовал исследование этой проблемы по шести показателям (рейтинг WGI). Если коротко: бизнес-среда в 2017 г. ухудшилась, качество госуправления – ниже среднего. Страна на 138-м месте среди 212 участников рейтинга. Его прикладное значение для бизнеса одно: не вкладывать деньги в российские предприятия. ЦСР настаивал включить в качестве одной из целей последнего майского указа президента улучшение госуправления по рейтингу WGI. Предложение отвергли… В итоге частники со свистом выводят капитал из России.
Яков Миркин, завотделом рынков капитала ИМЭМО РАН, поясняет: «…инвесторы кожей ощущают, что ожидаются неприятности, вызванные высокими налогами и административным прессом. Мы создали офшоризованную экономику… За 25 лет Россия стала страной чистого вывоза частного капитала. За это время ушли вчистую примерно 800 млрд долларов».
Санкции, конечно, вещь неприятная, но, как говорят эксперты, вряд ли они оказывают сильное влияние на российскую промышленность, которая давно еле дышит. Кто будет инвестировать в предприятие, если оно работает в минус? По данным «Центра развития» НИУ ВШЭ, за 2014-17 годы прямые инвестиции в основные фонды снизились с 6 до 4%. А президент Путин указывает поднять долю до 25% к 2024 г. Не надорвемся?
Вот и судите, гоже ли на этом неприглядном фоне господину Мантурову страдать манией величия?
