Академик Глазьев: расширение импортозамещения — это рост ВВП до 10% в год
Россия сама дала санкционное оружие Западу, вложив свои валютные резервы в иностранные активы и ограничив государственные инвестиции в собственную промышленность. Теперь нам предстоит исправить эти ошибки. Хорошая новость в том, что есть инструменты, позволяющие заново отстроить авиацию, приборостроение и другие отрасли, обеспечивающие экономическую независимость страны. О том, как это сделать, «АиФ» поговорил с академиком РАН, министром по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии Сергеем Глазьевым.
Золото вместо доллара
Алексей Макурин, «АиФ»: Сергей Юрьевич, как правительство допустило арест за рубежом половины международных резервов России? Неужели такой поворот событий невозможно было предвидеть?
Сергей Глазьев: На самом деле эта опасность широко и давно обсуждалась. В 2016 г. я как член Национального финансового совета официально обратился к нашим денежным властям с предложением вывести золотовалютные резервы из инструментов в долларах, евро и фунтах. В условиях гибридной войны, которую ведут с нами англосаксонские страны, было видно, что арест этих инструментов — лишь дело времени. 20 лет назад уже была история со швейцарской фирмой «Нога», которая арестовывала государственные активы России в разных странах. Было видно, что ни одна международная юрисдикция не считается с нами как с полноправным партнером. Но многие не верили в реальность ареста активов РФ, упирая на то, что тем самым США и ЕС перечеркнут статус доллара и евро как резервной валюты и спилят сук, на котором висит их финансовое благополучие. Теперь это реальность. Во всяком случае в Евразии никто уже не будет добровольно накапливать долларовые резервы.
— А в чем будут копить? Как делают другие страны, чтобы избежать такой угрозы, которая ударила по России?
— Покупают золото. В резервах стран НАТО его доля от 50 до 80%, а у России — только 20%, и в последние два года эта доля не росла. Почему? Совершенно непонятно, учитывая, что мы — крупнейшая золотодобывающая страна.
То, что мы еще с советских времен переключились на экспорт за доллары, было большой политической слабиной. — СЕРГЕЙ ГЛАЗЬЕВ
— Только так ли надежен этот металл? Запад хочет запретить своим банкам и компаниям покупать российское золото. Сохранит ли оно тогда резервную функцию?
— Эти новые санкции будут маргинальными. Наше золото перестанет торговаться на Лондонской бирже металлов. Ну и что? Это лишь немного снизит его цену по сравнению с нынешней. Но зарубежные рынки для продажи золота не закроются. Можно будет, например, продавать его в страны Востока.
Можно будет сделать встречный ход и сказать: платите золотом за наш газ и за нефть. Европейцам тогда придется или свое золото из хранилищ доставать или у нас покупать. А еще лучше поставлять им наше сырье за рубли. Если оно им нужно — пусть обменивают свою валюту на нашу или собственные товары продают за рубли в Россию. О торговле в рублях газом президент РФ уже принял решение. И правильно. Уважающие себя страны с древности торгуют в национальной валюте. То, что мы еще с советских времен переключились на экспорт за доллары, было большой политической слабиной.
Утром кредиты — вечером самолеты
— Теперь деньги нужны на множество неотложных задач. Где взять ресурсы, если в составе золотовалютных резервов заморожена половина всероссийской кубышки — Фонда национального благосостояния?
— Ту часть фонда, которую удалось сохранить, лучше инвестировать по направлениям, которые не дают коммерческой окупаемости — в больницы, школы, модернизацию социальной инфраструктуры. А для развития промышленности нужно использовать специальный финансовый инструмент — рефинансирование.
Скажем, нужно развернуть выпуск отечественных самолетов. У России для этого есть заводы, построенные еще в советское время. Есть собственные модели, которые мы можем полностью собирать из отечественных комплектующих: Ту-204/214, Ту-334, Ил-96. Но постройка одного самолета, даже если ее максимально форсировать, занимает не менее года, а нам нужны сотни. Чтобы предприятия смогли выйти на такую мощность, нужны 10 лет и гигантские дешевые кредиты минимум на 5 лет. В большинстве стран такие деньги предоставляют промышленности центральные банки. Как это происходит? Сначала ЦБ выдает кредит коммерческому банку под очень низкий процент — ниже своей ключевой ставки. Затем коммерческий банк на супер льготных условиях кредитует предприятие под обязательство выпустить в оговоренном объеме продукцию: сейчас при ключевой ставке 20% это должны быть деньги не дороже 5% годовых. А залогом в таких сделках, как квартиры в ипотеке, становится сама выпускаемая продукция. Например, самолеты.
— Этот механизм подходит для всех отраслей?
— Он универсален. Он блестяще сработал в Европе после Второй мировой войны. И, я уверен, сработает в России, если наш Центробанк изменит свою денежно-кредитную политику и начнет его широко применять. По моим оценкам, сейчас, когда закрылась возможность покупать на Западе широкий перечень машин, приборов и комплектующих, промышленности нужен приток денег примерно в 10 трлн руб. в год.
— А вы уверены, что все их получат производители? Не уйдет ли часть к финансовым спекулянтам? Не взметнется ли еще сильнее инфляция?
— При желании можно отследить использование каждого рубля. Есть цифровые технологии, позволяющие деньги оцифровать, промаркировать и контролировать их целевое использование с помощью искусственного интеллекта. А что касается инфляции, уверяю: наращивание собственного производства — это лучший способ макроэкономической стабилизации. Насыщая рынок отечественными товарами, мы будем закрывать неудовлетворенный спрос и тем самым сдерживать цены.
И наоборот, цены в отраслях, которые зависят от импорта, взлетают после каждой очередной девальвации рубля. В авиации в связи с подорожанием комплектующих это сегодня происходит третий раз с кризиса 2008-2009 гг. Я не говорю уже о том, что сотни иностранных самолетов, приобретенных Россией, вообще не могут подняться в небо. Airbus и Boeing больше не поставляют нашим компаниям детали, необходимые для их техобслуживания.
— Но ведь и эту опасность можно было предвидеть. Почему все последние десятилетия приоритет отдавался иностранным авиамаркам?
— Самолеты приобретают банки и передают их потом авиакомпаниям в лизинг. Банкиры утверждают, что иностранные модели более ликвидны: продавать и сдавать их в аренду проще, так как производятся они крупными сериями, а российские лайнеры — в штучном количестве. Но если не развивать свое производство — то так дальше и будет.
По планам, принятым правительством раньше, мы уже сегодня должны строить 150 самолетов в год. Но строим только два десятка «Суперджетов», в которых огромное количество импортных комплектующих, и единичные экземпляры других отечественных марок — в основном для полетов руководителей государства, к которым особые требования безопасности. Нужно быть уверенным, что вместе с иностранной авионикой на борт не попадут подслушивающие устройства, что иностранные поставщики не отключат свои приборы, и машина не упадет. Это правильно. Но у меня вопрос: почему тогда безопасность остальных граждан зависит от американцев и европейцев? Почему нас лишили возможности летать на надежных отечественных самолетах?
Это тем более странно, если учесть, что все авиационные заводы, банки, главные авиакомпании в России полностью или частично принадлежат государству. Почему правительство не может скоординировать их деятельность так, чтобы они вели к росту отечественного производства и не возникала угроза паралича всего воздушного сообщения, как сейчас? Или почему авиакомпании покупают российские самолеты с НДС, а западные — без НДС? Экономическое влияние у банков выше в нашей стране, чем у правительства. Мы сами поставили своих производителей в уязвленное положение, сами создали такую ситуацию, когда авиазаводы загружены только на 15%.
Если создать специальные инструменты рефинансирования по всем отраслевым и технологическим направлениям, то их развитие позволит выйти на рост ВВП в 8% в год. А в нынешней ситуации за счет расширения импортозамещения можно добиться даже 10%. — СЕРГЕЙ ГЛАЗЬЕВ
Провалы и возможности
— Что теперь должно измениться?
— Госбанкам, Объединенной авиастроительной корпорации, авиакомпаниям придется работать и зарабатывать вместе. Другого варианта нет. Надо возобновлять производство своих самолетов. И когда это произойдет, в стране появится мощный локомотив экономического роста. Каждый рубль, вложенный в создание авиатехники, дает 10 рублей в смежных секторах. Это поддержка всей промышленности: и приборостроения, и двигателестроения, и металлургии.
— Эксперты предвещают России сильно экономическое торможение в ближайшие годы. Как вы считаете, каковы наши перспективы, каковы надежды на рост доходов?
— Если создать специальные инструменты рефинансирования по всем отраслевым и технологическим направлениям, то их развитие позволит выйти на рост ВВП в 8% в год. А в нынешней ситуации за счет расширения импортозамещения можно добиться даже 10%. Это не фантазия. Правительство Примакова дало рост промышленности 20% за год в ситуации, которая была гораздо хуже. И инфляция тогда была выше, и валютных резервов не было вообще. Я сам участвовал в разработке тех программ. Как действовать — известно. Решения можно принять в течение двух недель, и через месяц у нас будет оживление экономики. И если мы реализуем такую программу с упором на опережающее развитие высокотехнологических отраслей, это приведет к росту производства, рабочих мест и зарплат. Все взаимосвязано.
В последние годы у нас не было роста доходов населения исключительно из-за политики ЦБ, который после 2014 г. отпустил рубль в свободное плаванье и занялся таргетированием инфляции — сдерживанием ее через повышение ключевой ставки кредитования. Но в результате кредиты становятся менее доступными для предприятий и граждан, и мы на 50 трлн руб. произвели меньше продукции, чем могли бы произвести, исходя из предшествующих трендов развития экономики. А само таргетирование оказалось ложной целью, потому что инфляцию обуздать не удалось.
Бороться с инфляцией нужно не путем сокращения кредитов, а путем роста выпуска продукции, снижения издержек, повышения научно-технического уровня и эффективности производства. Вот магистральный путь, который обеспечивает долгосрочную стабилизацию. Все ведущие регионы мира — Китай, Индия, Европа, Северная Америка — ведут гибкую денежную политику, ориентированную на спрос и на инвестиции. Исключение из крупных стран, кроме России, — Бразилия и Турция, которые, как и мы, никак не могут выбраться из стагфляционной ловушки.
Перспективы рубля
— Какие возможности в противостоянии санкциям дает России сотрудничество с членами ЕАЭС — Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией?
— В Евразийском экономическом союзе действуют механизмы, смягчающие санкционный удар. Это и расчеты в рублях, которые теперь решено расширить. Это и экономическая кооперация. Киргизия шьет довольно много одежды для модных марок, и мы покупаем ее в своих магазинах, даже не зная об этом. Белорусские тракторы и автомобили собираются с использованием российских комплектующих, и рост производства в Белоруссии всегда означает рост на смежных заводах в России. С Казахстаном у нас много общих интересов в области нефтегазовой промышленности и производстве зерна. Мы вместе намного сильнее на этих важных сырьевых рынках. Армения дает нам много выходов на использование современных валютно-финансовых инструментов, в которых мы особенно нуждаемся сейчас.
— Может ли рубль стать со временем резервной валютой ЕАЭС?
— Может. Но сначала он должен стать стабильным. Каждая новая девальвация нарушает торговые потоки и разваливает торгово-промышленную кооперацию.
Но, я думаю, при правильной кредитно-денежной политике стабильный рубль — это реально, даже несмотря на потерю половины российских золотовалютных резервов. У нашей страны положительный торговый баланс: выручка от экспорта стабильно превышает затраты на импорт. Главное в такой ситуации — защитить валютный рынок от спекулянтов, которые стремятся нажиться на колебаниях рубля. И если мы это сделаем, то очень быстро стабилизируем курс на вполне приемлемом уровне.
