Между Западом и Востоком, или где лежат инвестиции?

На прошлой неделе «ТП» рассказывала о поездке премьера Медведева во Вьетнам, а потом в Таиланд. Кроме конкретных проектов обсуждалось и возможное присоединение новых партнеров к ЕАЭС. Эта поездка Медведева – очередное доказательство того, что поворот на восток обретает новое измерение.
Эксперты говорят, что сотрудничество с Вьетнамом, экономика которого уверенно растёт, для России выгодно. Особенно в нефтегазовой сфере. У меня, правда, сомнение вызывает намерение совместно осваивать одно нефтяное месторождение. Зачем укреплять конкурента, когда нефти в мире полным-полно, да еще Иран скоро добавит? Кроме того, наши компании во Вьетнаме натолкнутся на западные санкции и сильную конкуренцию Китая и Индии. Пикантность ситуации заключается еще и в том, что Россия ищет деньги в Азии и прежде всего – в Китае, чтобы конкурировать с ним же во Вьетнаме. Власти намереваются при этом использовать и такой инструмент, как ЕАЭС. Осмыслим «спортивную» форму союза, в ряды которого

Россия зазывает Вьетнам с Таиландом.
Напомню, в марте, на встрече в Астане с главами Белоруссии и Казахстана, президент Путин сказал, что трем странам пора подумать о валютном союзе. Правда, время для думанья не самое удачное: ослабевший рубль подкузьмил и «зайчику», и тенге. Есть и другой вопрос: сам-то ЕАЭС дозрел до этой стадии? Александр Кнобель, директор Центра исследований международной торговли РАНХиГС и завлаб Института им. Гайдара, считает, что недозрел. Любая экономическая интеграция включает последовательность шагов. Первый – зона свободной торговли без пошлин по всем позициям. Второй – таможенный союз. Третий – единая макроэкономическая политика. И только после этого можно говорить о валютном союзе. Пока же ЕАЭС не до конца прошел и второй этап – не создал полноценный таможенный союз.
Торопливость России понять можно: дырки в инвестиционном бюджете всё больше, а штопать нечем. Однако партнеры тоже себе на уме. Совсем недавно Казахстан пытался защититься от подешевевших российских товаров, а Белоруссия предложила покупать продукты не за рубли, а за доллары. Но главное – Восток заменит ли России Запад? Понятно, что ключевой игрок – Китай. И с ним при любом раскладе Россия обречена сотрудничать. Но в данном случае речь идет о масштабах и смене векторов. А вот в необходимости такого сценария многие эксперты сомневаются.
Во-первых, препятствуют география и отсутствие инфраструктуры. От Москвы до Шеньчжэня, бывшей рыбацкой деревушки, а теперь – многомиллионной свободной зоны на юге Китая, примерно столько же, как и до северо-восточного побережья США. Во-вторых, китайский бизнес основан на этике гуанси: неформальных социальных связях. У гуанси мало общего с русским блатом и отношениями по понятиям. В гуанси вписываются с рождения, услуги взаимны и обязательны, а иностранец такой статус не получит. Понимание чужой бизнес-культуры, а восточной – особенно, является ключевым условием долголетнего успеха совместного предприятия. А этим качеством российский бизнес не отягощен. Ни одна наша крупная компания в международном партнерстве не преуспела, даже в своей стране. У нас просто нет специалистов, способных читать культурный код партнеров, вести переговоры, избегая подводных камней, ориентироваться в китайском законодательстве, в тонкостях внутренней политики. А таких людей, по оценке экспертов, требуется в тысячи раз больше, если мы хотим значительно увеличивать масштабы сотрудничества. Но где взять преподавателей, чтобы учить тонкостям гуанси?
Третья сложность – китайцы ведут переговоры с позиции силы и своей превалирующей выгоды. И России здесь нет повода обижаться. Нам, кроме сырья, космоса (пока еще!) и атома, предложить нечего. А вот Россия импортирует из Китая товары с высокой добавленной стоимостью: технологии, оборудование, электронику и так далее. В итоге Китай для России – после Европы партнер номер один, а Россия для Китая – на десятом месте.
Примеров, когда Китай выступает в роли старшего брата, все больше. В марте, на экономическом форуме в Боао, наша делегация получила целый список пожеланий. Главное – доминирование юаня при расчетах, хотя Россия обычно настаивает, чтобы валютой расчета были деньги экспортера. Но в условиях санкций, пояснил президент ВТБ Андрей Костин, наша страна может согласиться с этим предложением.
Игры «кто главнее» начались не сегодня. Вот несколько историй. В 2004 г. Роснефти понадобились деньги на скупку активов ЮКОСа. Китайцы дали $6 млрд как предоплату поставки 48,4 млн т нефти до 2010 г. Москва в спешке согласилась, а через три года спохватилась: на каждой тонне терялось $40. В Пекин отправили вице-премьера, потом и премьера, но выторговали только $5 с тонны. Вторично китайцы посадили в лужу всё ту же Роснефть в 2006 г., у которой не было денег на покупку «Удмуртнефти» у ТНК-ВР. Хотя более высокую цену предлагали венгры, выиграла конкурс китайская Sinopec. Наши клюнули на то, что получали акции «Удмуртнефти» с оплатой из будущей прибыли. Будущее оказалось туманным, а вот крупный пакет акций прибыльной «Удмуртнефти» в итоге попал в руки китайцев. Наконец, в 2013 г. страдающая гигантоманией Роснефть, скупая новые компании, опять заняла у китайцев $70 млрд, фактически заложив на 25 лет 365 млн т нефти, которую еще предстояло добыть. И китайцы получили право на часть крупных Ванкорского и Среднеботуобинского месторождений. Интересно, что их извлекаемые запасы в то время составляли ровно половину всех доказанных запасов нефти Китая. После этих «блестящих» сделок Роснефть и поклянчила больше триллиона из Фонда национального благосостояния.
Ну а в прошлом году, если помнит читатель, прогремела газовая «сделка века». Глава Газпрома Алексей Миллер заявил тогда, что она «окажет влияние на европейский рынок», намекая на то, что восточное направление чуть ли не полностью компенсирует потери на западном. Но эксперты сразу же охладили пыл: 38 млрд кубометров газа, который пойдет по трубе «Сила Сибири», – это максимум, который понадобится Китаю из России. Скорее всего, проект можно переименовать на русский лад: дело – труба. Прибыли он вряд ли принесёт. Даже контрактная цена в $350 за тысячу кубов опустила сделку ниже планки безубыточности. А теперь нефть, к которой привязана цена газа, катастрофически подешевела. И китайцы вряд ли упустят возможность получить своё.
Дальше – больше. Вдруг выяснилось, что труба обойдется не в $60 млрд, а в $100 млрд. Впрочем, подобные кульбиты случаются почти со всеми крупными проектами, которые достаются людям из ближнего круга. И точка безубыточности навсегда улетела в космос. Наконец, другой сюрприз: в январе Китай сообщил, что «пока не может кредитовать строительство газопровода…». А нас ведь уверяли, будто аванс в $25 млрд почти в кармане. Теперь премьер Медведев комментирует: «ничего критичного…нет». Я позволю себе усомниться, поскольку у страны с инвестициями напряженка. Прибыль Газпрома в прошлом году сократилась в 3,3 раза. К тому же схлопнулся «Южный поток», и наша монополия вынуждена вернуть бывшим партнерам почти $1 млрд, выкупив их доли в проекте. Ещё около $6 млрд Газпром потерял, ограничив поставки в Европу с прошлой осени в ответ на реверсные поставки газа из Словакии в Украину. Не с этими ли обстоятельствами связано желание притормозить с «Силой Сибири», а прежде закончить прокладку в Китай газопровода «Алтай», который значительно дешевле?
Все эти обстоятельства заставляют Россию искать деньги на Востоке. В прошлом году несколько крупных компаний заявили о планах разместить свои акции на азиатских биржах. Однако эксперты не приветствуют эйфорию. Емкость азиатских рынков существенно меньше западных, и они не возместят перекрытые потоки капитала из Европы и США. К тому же половина торгов на бирже Гонконга приходится на тех же западных инвесторов, а их азиатские партнеры осторожно смотрят на российские компании.
Биржа Сингапура более открыта, однако масштаб её по сравнению с российскими аппетитами маловат. Еще Россия вступила в новый Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, созданный по инициативе Китая. Об участии в нем заявила 21 страна, в том числе – европейские. Яков Миркин, завотделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН, говорит, что участие в новых финансовых институтах пойдет на пользу России. Однако есть два обстоятельства. Во-первых, представители страны должны энергично пробивать там новые идеи, а не устраивать, как бывает нередко, себе синекуру, пустив по ветру взносы. А во-вторых, темпы роста китайской экономики падают, её структура меняется, и непонятно, что будет в ближайшее время. Россия же этого словно не замечает, и доля сырья в её экспорте партнеру подскочила до рекордных 72%. В итоге темпы роста взаимной торговли с 11,2% в 2012 г. упали до 1,1% в 2013 г., да так и застыли, несмотря на все «сделки века».
Тормозит не только экономика Китая, а вся Азия. Эксперты говорят, что сказалось резкое снижение цен на энергоносители. В большинстве стран региона инфляцию сменила дефляция, потянувшая вниз и потребление. Отдельные российские проекты в этих условиях могут оказаться привлекательными, но в целом, по словам аналитиков, разворот на восток не более чем иллюзия. А деньги России нужны сегодня. В понедельник Минфин вдруг заявил, что не хватает 26 млрд руб. на обслуживание внутреннего госдолга. Напомню, совсем недавно глава ведомства Силуанов и другие высокопоставленные чиновники гневно критиковали за политизированные решения международные агентства, снизившие рейтинг России до мусорного, как раз указывая на мизерный размер госдолга. Ну и что? Дефолта не будет, а держатели гособлигаций подождут. Им не впервой…  

Источник: tyum-pravda.ru