Кочевник рискует стать безработным?

Молодые парни-оленеводы взяли арканы и начали отлавливать рабочих быков. Прирученные животные безропотно пошли к загону, необъезженные заметались в попытке вырваться на свободу.

Александр Южаков, доктор сельскохозяйственных наук РФ, профессор Тюменского государственного университета, спокойно наблюдает за семитысячным стадом оленей. Он приехал сюда для проведения научно-исследовательских работ на тему «История и современное состояние этнического оленеводства в ЯНАО». Прямо у загона и состоялся разговор Александра Александровича с нашим корреспондентом.

— Кого вы представляете и какова цель вашей поездки к ямальским оленеводам?

— Вся моя предыдущая научно-производственная деятельность связана с северным оленеводством. Пять лет кочевал с пастухами в качестве совхозного зооветспециалиста. В науке прошел путь от младшего научного сотрудника до директора НИИ. Из-за проблем с сердцем врачи посоветовали сменить место жительства. Сейчас работаю в должности профессора кафедры гуманитарных и общеобразовательных наук Тюменского государственного университета.

В этом году университет заключил договор о проведении научно-исследовательских работ с Ямало-Ненецким автономным округом. Для их выполнения в Тобольском филиале университета под моим руководством создан временный творческий коллектив. Цель: на основе архивных данных и собственных исследований выявить основные проблемы современного оленеводства и разработать пути и формы его сохранения и развития в условиях продолжающегося промышленного освоения территории ЯНАО.

— Как вы оцениваете нынешнее состояние оленеводства?

— Вся история ямальского оленеводства свидетельствует о том, что это уникальная по устойчивости социобиологическая система, способная выдержать экономические и идеологические формы давления. Заставить отказаться от кочевого образа жизни особенно активно пытались в прошлом веке. Но государство в этой битве проиграло. Люди по-прежнему кочуют по ямальским пастбищам, молятся своим богам, создают семьи, рожают детей, сохраняют свой язык и традиции.

Сегодня этническое оленеводство Ямала испытывает еще одно «нашествие» — промышленную экспансию. Оленьи пастбища опутывает сеть дорог, трубопроводов, вахтовых поселков, картеров. Экспансию первыми испытали Пуровский и Надымский районы. Сейчас ею затронуты самые важные для оленеводства районы: Ямальский и Тазовский, где выпасается почти половина поголовья северных оленей России. Здесь находится племенное ядро ненецкой породы оленей, отсюда животные поступают в пять регионов страны. Как председатель научно-технического совета ассоциации «Оленеводы России» совершенно уверенно заявляю: не будет оленеводства на Ямале — не будет его и в Российской Федерации. Другие северные регионы без ямальской оленьей «подпитки» могут через несколько лет исчезнуть, как, например, исчезло лесное оленеводство.

— Так могут ли сосуществовать промышленное освоение и традиционное природопользование?

— Могут. Я уже называл Пуровский и Надымский районы. Там оленеводство и газодобыча соседствуют 40 лет. Вопрос в том, кто чем жертвует в результате такого соседства… Промышленные компании, конечно, берут на себя определенные социальные обязательства. Но, на мой взгляд, размеры компенсационных выплат мизерны по сравнению, во-первых, с получаемой от добычи углеводородов гигантской прибылью, а во-вторых, с ущербом для коренных народов. Поймите: материальные потери, прямой экономический ущерб для коренного населения и кормящего их ландшафта еще можно оценить в денежных суммах (есть такие методики), но как и чем оценить потерю языка, этнокультуры, потерю собственного варианта развития для целого народа, пусть и малочисленного?

Для кого-то смена профессиональной деятельности оленеводами и охотниками представляется несложной задачей, но это поверхностное суждение, не учитывающее ментальность кочевников.

На Ямале кочевали до царей, при царях, при советской власти, в годы реформ, поскольку это в оленеводческой традиции — благо, а оседлость и неподвижность — невезение, несчастье. Кочевое оленеводство необходимо сохранить, пока люди хотят кочевать. Это их право, гарантированное Конституцией.

— Самая острая проблема для нашего оленеводства — дефицит пастбищ. Как надо решать эту проблему?

— Оленьи пастбища и связанные с ними охотничьи угодья и водоемы составляют основу кормящего ландшафта и для животных, и для людей. Потеря продуктивности и разрушение кормящего ландшафта ведет к поиску новых ресурсов, а когда они заканчиваются, то и к возможной смене основной деятельности. Подчеркиваю, если сами оленеводы не найдут взаимоприемлемых, ресурсосберегающих способов пастьбы оленей, им неизбежно придется перейти к оседлому образу жизни.

К такому выводу прихожу не только я, но и многие оленеводы, с которыми приходится беседовать. Отторжение пастбищ под промышленные объекты только ускорит данный процесс, но в его основе — бессистемное использование пастбищ самими кочевниками. Надо называть вещи своими именами. Сегодня за состояние пастбищ ответственности не несет никто: ни руководитель хозяйства, ни специалист, ни бригадир. Полномочиями по оценке и охране пастбищных угодий наделены местные, окружные и федеральные органы. Они проводят данную работу в пределах вверенных им полномочий, но организовывать правильный выпас оленей должны их владельцы — юридические и физические лица. Ведь они сами и страдают от потери поголовья и продукции в результате истощения пастбищ. Решение проблемы дефицита пастбищ требует научного обоснования и комплексного подхода, учитывающего мнение всех заинтересованных сторон. Хотелось бы надеяться, что и проводимые нами исследования помогут в решении данной проблемы и сохранения ямальского этнического оленеводства.

Фото Хабэчи Яунгада.
Тюменские известия №5 от 16 января 2013 года