Как страны богатели, но России не впрок
Журнал «Деньги» недавно напечатал серию статей о том, как разные страны богатели в разные века. Мне кажется, читателям это будет интересно.
Нидерланды – это не только Ван Гог, тюльпаны и легализованная марихуана, но и "голландская болезнь".
В конце 1960-х годов началась разработка гигантского морского месторождения газа Слохтерен, и доля углеводородов в общем экспорте к 1970-е выросла чуть не до 90%. А по мере исчерпания ресурсной базы и падение цен в 1980 годы упало до трети, в 1990-е – до 22% и в 2000-е – до 15%. Но правительство, уверенное в вечности запасов углеводородов, ввело многочисленные социальные пособия, и деньги проели. На избавление от «голландской болезни» ухлопали 20 лет. Единственный совет, как избавиться от неё в России, совет тамошних экономистов: направлять «углеводородные» деньги в независимый от правительства резервный фонд, чтобы распределить природную ренту между поколениями, а не тратить на госинвестиции или социалку.
История Нидерландов – это история мировой торговли. Еще в 1602 году была основана Голландская Ост-Индская компания, доминировавшая на многих рынках по всему миру. Прогресс в судостроении компенсировал отсутствие природных ресурсов. В XVII веке Голландия была одной из богатейших стран Европы.
Не меньшая удача – человеческий капитал. Работников отличает высочайший уровень образования и производительности труда. Подавляющее большинство населения говорит по-английски, сказываются традиции страны, ориентированной на торговлю. Рынок труда отличается исключительной формой занятости – масса позиций имеет гибкий временной график, что удобно, например, для женщин. Все это идеально подготовило страну к глобализации и международной конкуренции: она – шестой в мире экспортер, а Россия с огромной территорией, нефтью и газом – седьмой.
Поскольку голландские компании больше других ориентированы на внешний рынок, они вынуждены все время повышать конкурентоспособность: снижать издержки и оптимизировать производственные процессы. Как ни странно для властей России, при этом Голландия – страна мелкого и среднего бизнеса, 92% всех компаний относятся именно к этим категориям. Менее 1% фирм имеют более 100 человек персонала. В большинстве случаев компании – семейные предприятия, где владельцы работают вместе с наемным персоналом. Хозяин фермы с многомиллионным оборотом, работающий в поле в немаркой одежде, с землей под ногтями, – типичная картина для современной Голландии. Хотя, конечно, ручным трудом сейчас в стране занимаются в основном гастарбайтеры, по большей части из Польши.
Голландские экономисты выделяют три основных мировых сектора, в которых страна является весьма сильным игроком. Прежде всего это продукция сельского хозяйства. Небольшая и по территории, и по населению страна – второй в мире экспортер агропродукции после США, этот сектор дает более 10% ВВП и занятости, в разы больше, чем другие развитые страны. Более широко, с учетом машиностроения, ориентированного на сельхозсектор (от конвейерных линий по производству сыров до архитектуры коровников), селекции и геномики, доля агроориентированного бизнеса в экономике еще больше.
Однако лидируют свежесрезанные цветы: Голландия контролирует 84% всей мировой торговли (годовой объем экспорта – €3,7 млрд, всего экспорт агросектора – более €70 млрд). "Эти розы из Эквадора завтра будут во дворце султана Омана, – говорит представитель компании Barendsen Ян де Боер, беря в руки свежие цветы. – Вся мировая торговля – это мы. Часто клиенты делают комплексные заказы из множества позиций, у нас их десятки тысяч – из Эквадора, Эфиопии, Колумбии и Голландии одновременно. При этом каждый вид цветка требует особых условий хранения, имеет разное время распускания и увядания. Несколько часов просрочки или несогласованности разных компонентов заказа – и ваш товар испортится, клиент будет недоволен. Мы должны контролировать своих поставщиков, следить за четкой стандартизацией видов, сезонными факторами, фитосанитарной безопасностью. Это опять же требует сверхточной логистики, которая есть только у нас".
Более чем убедительна страна по части углеводородов, нефтехимии, а также в транспортных услугах и логистике. Вообще, исследователи выделили 100 наименований продукции из 886 категорий ОЭСР, в которых Нидерланды имеют конкурентное преимущество.
Нидерланды – страна победившего рационализма. Типичный пример – с теплицами. Начальный толчок развитию этой индустрии дали относительно низкие цены на газ, но и сейчас теплицы самые большие и энергоэффективные в мире. Другой пример – компания Barendse DC, крупнейший в мире экспортер паприки. Сбор плодов – повторяющийся рутинный процесс. А значит, скоро сюда придут роботы.
Еще один залог успеха – всеобщее доверие и взаимовыручка везде. Залогом банковских кредитов служат не только материальные активы, но и репутация. "Прадед банкира знает моего прадеда, знает, что мы всегда ответим по долгам", – говорит один из бизнесменов.
Сельскохозяйственный сектор силен кооперацией. Все конкурируют друг с другом, но с общими проблемами справляются вместе. Например, с вирусными заболеваниями животных или растений.
Спустя 300 лет Нидерланды со времен Петра I так и остались недостижимым образцом для России, в которой все не так, как у людей.
Перелетим из Европы в Чили, самую европейскую страну в Латинской Америке и самую успешную в экономике. ВВП на душу населения составляет $15 тыс. Как и Голландии, ей повезло с географией и дешевизной морских перевозок. Однако преимущества надо реализовать.
"Чили сейчас – одна из самых открытых экономик в мире, 23 соглашения о свободной торговле с 61 страной покрывает более 93% всего торгового объема. Исключение – Россия, но и с ней, а точнее, с Таможенным союзом, мы надеемся вскоре подписать соглашение", – говорит директор по внешней торговле чилийской ассоциации промышленников Sofofa Уго Байерлейн.
Для Латинской Америки характерны необязательность и низкая трудовая этика. Но не для Чили. Низовой коррупции, как и в Голландии, во всяком случае – низовой, тоже нет.
Испанские конкистадоры не нашли здесь ни серебра, ни золота, ни пригодного для плантаций кофе или сахарного тростника климата. Потому не было и рабства. Чили удалось избежать жестких форм неравенства и технологической отсталости, характерных для принудительного труда. Довольно рано прошла индустриализация, хотя не такая глубокая, как в Европе. Другой фактор успеха – прививка высокой деловой этики, благодаря переселению в XIX–XX веках большого количества европейцев, больше половины из которых – квалифицированные рабочие и ремесленники. Немаловажно и то, что глубокие корни пустили демократия и политическая конкуренция вместе с уважением к праву. Диктатуры в ХХ веке в Чили были нечастым явлением.
– Политика социалиста Сальвадора Альенде, с экономической точки зрения, была очень плохой для Чили, – объясняет президент Делового совета Россия – Чили Хуан-Мигель Овалье- Гарсес. – За три года правления Альенде, включив печатный станок, поднял зарплаты, что сделало множество предприятий убыточными. Национализировал 500 компаний, в том числе крупнейшие, полагая, что чиновники справятся с управлением. Иностранных инвесторов выставил из страны, не заплатив компенсации, хотя медная промышленность стартовала на деньги, технологии и знание бизнеса США, откуда поступало 95% запчастей и оборудования. Отсюда и противодействие США режиму Альенде. К 1973 году годовая инфляция подскочила до 800%, дефицит бюджета составил 22% ВВП, господствовали тотальный дефицит товаров и черный рынок. 11 сентября в ситуацию вмешалась армия, Альенде, блокированный в президентском дворце, застрелился.
– В Латинской Америке было достаточно военных диктатур, – рассказывает Овалье-Гарсес, – но Пиночет запустил либеральные реформы. И все демократические правительства после Пиночета следуют именно этой политике. Мне не нравилась диктатура Пиночета, военный режим не уважал права человека. Но мы должны учесть две вещи: во‑первых, он открыл экономику миру, кардинально снизив импортные тарифы, во‑вторых, он был единственным диктатором в мире, который ушел по своей воле.
Как бы чилийцы ни относились к своей недавней истории, медь, или красное золото, – стержень экономики страны. В структуре экспорта медная руда, рафинированная медь и продукты её первичной переработки занимают более 50%. Так же, как Россия зависит от экспорта углеводородов, Чили зависит от экспорта и цены меди.
Кластер добывающей промышленности – один из лучших примеров госстимулирования регионов в мире. Практикуются гранты на технико-экономическое обоснование проекта, освобождение от налога на прибыль, НДС и импортные пошлины, возмещение налога на прибыль в размере от 20% до 40% инвестиций в недвижимые активы, возмещение 17% зарплаты. В результате роста инвестиций производство меди с 1990 по 2010 год увеличилось на 50%. Сегодня мировую экономику лихорадит, но Чили к неожиданностям готово. В 1985 году, опять же при Пиночете, создан один из эталонных суверенных фондов – Стабилизационный фонд меди, аккумулирующий сверхдоходы от экспорта металла. Фонд помог избежать рецессии во время кризисов 1998 и 2009 годов. Другой фонд, пенсионный, ежегодно пополняется на 0,2–0,5% ВВП и гарантирует будущие (после 2016 года) пенсионные выплаты. В Чили одна из лучших пенсионных систем мира, сочетающая страховую и накопительную части, которую, в отличие от России, никому не приходит в голову заморозить. Пенсионные фонды управляют активами в 60% ВВП – выдающийся результат даже для большинства европейских стран. Эти активы гарантируют стране длинные инвестиции.
Какой бы успешной ни была чилийская фискальная политика, все понимают необходимость дальнейшего снижения зависимости от меди и все большей диверсификации. Сейчас начинается изучение рынка лития, запасы которого в Чили – вторые в мире после Боливии. Если спрос на литиевые аккумуляторы будет расти и дальше, будет очень интересно. Причем аккумуляторы не только для автомобилей и прочей бытовой техники, но и для промышленности. Только что на севере страны построена самая большая солнечная электростанция в Латинской Америке.
Однако литий пока в будущем, что не отменяет реализацию уже имеющихся у Чили сравнительных преимуществ. "Мы все время пытаемся искать новые рынки и диверсифицировать направления, – рассказывает министр сельского хозяйства Карлос Фурхе. – Последние десять лет темпы роста агроэкспорта составляют 10% в год, и мы рассчитываем на продолжение этой тенденции. Наш приоритет – высококачественные продукты с высокой добавленной стоимостью. В основном мы не экспортируем агросырье, мы нацелены на нишевые продукты с высоким соотношением цена-качество. И это не только вино, флагман нашего экспорта, но и фрукты, молочная продукция, орехи, лосось, мидии и т. д.".
С начала 1970-х доля меди в чилийском экспорте упала с 85% до 55% – это успех. Россия проделала обратный путь: доля углеводородов в экспорте выросла с 20% (в СССР) в начале 1970-х до более чем 70% сейчас.
Игорь ОГНЕВ, Тюменская Правда
