Доля активов всей банковской системы России, возврат которых не гарантирован, плюс кредиты, погашающиеся с просрочкой, достигли 20-24%, или 11 триллионов рублей, подсчитало в июне международное рейтинговое агентство S&P из большой тройки. Этот невиданный в мировой практике факт заставил экспертов говорить о том, что череда банкротства банков не иссякнет как минимум года два-три. Но почему без серьезных внешних потрясений систему продолжает лихорадить?
Вот мнение Владимира Татарчука, главного управляющего директора компании Proxima Capital Grouр, который почти 20 лет проработал в банковском секторе:
– У нас часто хорошим считают того банкира, кто в ущерб интересам своей организации и физлиц, доверивших ему деньги, позволяет заемщику, несмотря на системные проблемы его бизнеса, еще долго существовать, вводя в заблуждение и кредиторов, и рынок. Есть и такие примеры, когда кредиты реструктурируются до 40 лет. Представляете, что значит такой срок в нашей реальности?
По мнению Татарчука, масштаб нынешних проблем таков, что для оценки «плохих» долгов в частных банках их официальный объем нужно умножить на два, а в государственных – даже на 3–4.
Сергей Алексашенко, бывший зам. главы ЦБ, а ныне – старший научный сотрудник Института Брукингса (США), говорит, что кризис 2014-16 годов хорошо показал: главной проблемой российской банковской системы является низкое качество надзора. Как только ЦБ стал массово отзывать лицензии, обнаружилось, что у многих банков нет собственного капитала. Более того, банки «проедали» деньги клиентов.
Такого, по словам Алексашенко, не должно быть в принципе: законодательство требует от Банка России отзывать лицензию, если капитал банка снижается до определенного уровня. В этом случае, оставшись без лицензии, банк еще способен рассчитаться по своим обязательствам. В России же практически все банки, у которых отзывали лицензии, не имели к этому моменту капитала. То есть проблема была системной.
Еще в сентябре 2009 года Дмитрий Тулин, нынешний первый зампред ЦБ, опубликовал статью о том, как регулятор упорно не обращал внимания на проблемы банка «Глобэкс», хотя они были очевидны уже в 2003–2005 годах, до того как банк в кризис 2008-го взяли на санацию. «Горькая правда заключается в том, – писал Тулин, – что настоящего банковского надзора пока не существует, есть лишь отдельные элементы». Но кризис 2008-го, по мнению Алексашенко, ничему не научил руководство ЦБ. Никаких принципиальных изменений в практике надзора не случилось. Это позволяет утверждать: в короткие сроки реальный банковский надзор не возникнет. Но если так – надо ожидать и будущих кризисов, заключает Алексашенко.
Банковскую систему мог бы оживить приличный рост экономики. Однако прибыль компаний в ушедшем году в среднем упала на 9%, а вот в обрабатывающей промышленности (без нефтепродуктов) – и вовсе на 22%. Причем с учетом инфляции, а в реальном выражении прибыль сократилась еще больше. Даже в сельском хозяйстве, несмотря на браваду чиновников про исторически рекордный сбор зерна, пришлось-таки признать спад на 2,5% к позапрошлому году. Факты эти не случайны: волна банкротств нарастает. А новых компаний появляется на 40% меньше, нежели исчезает.
Поскольку экономика съёживается, не прибывают и реальные доходы населения. Всё это вместе потянуло рост просрочки предприятий и людей перед банками. Значит, в их рядах жди появления новых банкротов.
К тому же некоторые шаги ЦБ вызывают у экспертов недоумение. Например, в декабре финансовые компании прекратили выдавать аудиторам документы, относящиеся к отмыванию денег. Причина – письмо ЦБ, противоречащее Закону «Об аудиторской деятельности». Между тем сама Эльвира Набиуллина, глава ЦБ, не раз упрекала аудиторов в том, что они работают спустя рукава, и, например, в ноябре 2016 г. говорила: «Мы хотим быть уверены в том, что если финансовая организация получила заключение аудитора, то ее отчетность достоверна». И вдруг – на тебе, запретное письмо… Пока что в банке России его отказались комментировать, а в Росфинмониторинге РБК сообщили, что «данная позиция со службой не согласовывалась». Сами аудиторы уверены: подобный поиск «баланса интересов» по выбору клиента – прямая дорога к торговле заключениями. В любом случае странные шараханья регулятора прозрачности системе не прибавят, а значит, и не повысят её надежность.
Мощная волна критики Банка России началась в конце прошлого года. Молчать о слепоте надзора стало неудобно и независимым экспертам. Например, международное агентство Moody’s 6 декабря выступило с жесткой критикой основных направлений ЦБ, и даже тех, которые сам регулятор считает успешными. Ведь Татфондбанк, «Югра», «Пересвет», «Открытие» и «Бинбанк» годами жили с катастрофическими нарушениями. Например, «Бинбанк», а вместе с ним и ЦБ, философски взирали на то, что хотя максимальный риск клиента закон ограничивает 20%, а на самом деле он зашкалил и за 700%!
Не понимают в Moody’s и то, почему за одинаковые нарушения одни банки остаются без лицензии, а другие живут себе спокойненько. Ну и, наконец, Moody’s скептически оценило попытки Банка России быть санатором: «При новом механизме ЦБ выступает и как регулятор, нередко – кредитором, и, наконец, как владелец санируемого банка, которым движет цель как можно скорее оздоровить его и продать на рынке. Сомневаемся, что эти роли могут независимо сосуществовать».
Полностью присоединилось в декабре к оценкам Moody’s второе из тройки ведущих международных агентств – S&P.
Было бы странно, если бы на агонию банков стоически взирали их клиенты. Крупный бизнес закрывает счета и забирает деньги. Так, "Открытие", «Бинбанк» и Промсвязьбанк только за месяц потеряли 114 млрд рублей, а еще 37 млрд ушло из Московского кредитного банка. Возмещает убыль ЦБ, выдав на 1 декабря кредиты только "Открытию" на 715,7 млрд рублей, а еще 456 млрд влил прямо в его капитал, выкупая акции. Откуда деньги у ЦБ? В основном крутится печатный станок: рублей эмитируют столько, сколько валюты получают из Резервного фонда. Вот он и скончался скоропостижно. Настала очередь Фонда национального благосостояния. Напомню, его предназначали для пополнения Пенсионного фонда, однако жизнь дурацкая вносит коррективы. Так что пенсионеры перебьются.
Россияне тоже не глупее предпринимателей. На прошлой неделе появилось исследование аналитического центра НАФИ о сберегательных предпочтениях населения. Хотя за последние два года доля респондентов, предпочитающих хранить деньги на депозитах, выросла с 16 до 25%, но поражает доля людей, сберегающих свои кровные в кубышках: 21 процент! А ведь два года назад банкам не доверяло только 5% россиян.
Еще печальнее тот факт, что деньги бегут не только из банков, но также из России. Рекордное число состоятельных россиян покупают гражданство зарубежных стран. Так, лишь гражданами Мальты за последние три года стали более 700 крупных бизнесменов и чиновников, в том числе самых богатеньких, из списка Forbes. Каждый второй участник программы "Гражданство за инвестиции" на Мальте с 2013 года – выходец из России. Причем, судя по исследованию Tranio, скупка мальтийских паспортов – лишь верхушка айсберга. Трое из пяти самых богатых россиян, имеющих капиталы в офшорах, отказались от статуса налогового резидента РФ.
Проблему видят и признают на уровне правительства, рассказывал недавно Reuters бывший федеральный чиновник. Однако план деофшоризации, запущенный президентом Владимиром Путиным в 2014 году, дал обратный эффект. Не менее трети из 500 богатейших бизнесменов покинули родину, чтобы не платить налоги. "Первое, о чем говорят предприниматели, – это большое недоверие ко всему: недоверие друг к другу, недоверие к государству", – отмечает ректор московской школы Сколково Андрей Шаронов.
Наконец, еще один негатив политики регулятора – все больше банков становятся государственными.
– Если в 2008 году, например, в розничном секторе доля банков с госучастием составляла 45%, то сейчас – 62%, – говорит совладелец «Альфа-банка» Петр Авен. – Три года назад 48 банков были под контролем государства, сейчас их 55, хотя общее количество банков сократилось на 57%. В корпоративном кредитовании доля госбанков сегодня 70%. Если будет развиваться по той же схеме, как сейчас... Ну, куда это? Дальнейшее огосударствление эффективным не является…
Даже Андрей Костин, глава государственного ВТБ, который в начале января «потолстел» за счет присоединения ВТБ-24, сомневался в конце ноября, что вхождение ЦБ в капитал «Бинбанка» и «Открытия» временное: «Сейчас мы видим целую плеяду банков, которые появляются (с участием в капитале ЦБ). Хотя ЦБ говорит о том, что это временная мера», но «в силу международных ограничений и новых требований по Базелю, я думаю, что инвестиционный капитал сегодня в банковский сектор в основном не придет», – говорил Костин. Он отметил, что регулятор «не может и не должен» быть владельцем собственной банковской системы. «Конечно, банковский сектор наш изначально был болен. Расчисткой и укреплением его надо было заниматься», – сказал глава ВТБ. Но система банков, которыми руководит ЦБ, «противоречит любой логике и любым законам развития финансовой сферы», – заключил господин Костин: госсектор продолжает нарастать, параллельно с отзывами лицензий процесс огосударствления продолжается.
Сергей Алексашенко за ползучим огосударствлением банков видит новые потрясения. Дело не только в том, что как в экономике, так и в финансовом секторе улетучивается конкуренция. К тому же госбанкам достаются самые качественные заемщики, а мелким частным – похуже, кредитовать которые весьма рискованно. И государство все время компенсирует своим банкам убытки. А это не только перегружает бюджет, сокращая социальные программы и отнимая деньги у образования со здравоохранением, но попутно расхолаживает менеджмент: а, всё равно вытащат! И вытаскивают. Да еще – безнаказанно. Ни один руководитель госбанка не был уволен за то, что не способен свести бизнес хотя бы по нулям, не говоря уже о прибыли и уплате дивидендов в бюджет. Более того, эти люди получают вознаграждения и в разы больше, чем коллеги в других странах. За что?
22% гендиректоров и собственников крупного бизнеса России, опрошенных в декабре Международным институтом Ицхака Адизеса, согласны, что в банковском секторе кризис. При этом 55% респондентов заявили, что кризис коснулся их прямо: сложнее получать кредиты.
Индекс разбалансированности банковской системы, который рассчитывает ВШЭ, за год подскочил в 7 раз – до еще невиданных значений. Если это, как докладывала г-жа Набиуллина президенту Путину, и есть «стабильность», то как же выглядит хаос?
