«Нефтяная игла» или нефтяная иглотерапия?
Переход нашей страны к рынку в конце прошлого века положительно повлиял на развитие нефтегазовой отрасли. Именно она оказалась наиболее доходной, чего не скажешь о других отраслях промышленности. Страна тогда поделилась на два лагеря: одни вдохновенно творили будущее, другие с отчаянием защищали прошлое. И никто вразумительно не объяснил, что же собираются делать с некогда богатейшей страной. Очень быстро за чертой бедности оказался почти каждый второй житель. Вдвое сократилось промышленное производство, на треть – сельскохозяйственное. Валовый внутренний продукт уменьшился на 40%. В структуре экспорта резко возросла доля сырья: в 1990 году она составляла 60%, а к 1995-му увеличилась до 85%! Россия глубоко села на «нефтяную иглу».
Общая оценка ситуации
Нефть и газ поступали за рубеж, что первое время устраивало руководство страны. Колоссальные богатства гипнотизировали, ласкали слух. По добыче газа Россия (592 млрд м3) гордо занимала второе место в мире после США (681 млрд м3), далее шла Канада (161 млрд м3). По добыче нефти РФ (526 млн тонн) уступила Саудовской Аравии (559 млн тонн), в США добывалось 449 млн тонн. До 2008 г. власть уверенно говорила о России как о «великой энергетической державе». Потом стали обсуждаться вопросы модернизации, необходимости срочно слезать с «нефтяной иглы». Между тем влияние нефтегазовых доходов на экономику страны росло. Если в 1994-2001 гг. эта доля составляла 9-10%, в 2002-2003 гг. – 15%, то впоследствии резко увеличилась и в 2012 г. достигла 52%.
И вот из Кремля стали слышны сердитые нотки. Дмитрий Медведев, тогда президент, сказал, что мы являемся заложниками такой структуры экономики. А в июне 2012 г. Сергей Иванов, глава администрации президента, высказался куда жестче: «Многие считают, что наши запасы нефти и газа – это благо. Мое же личное мнение: это не благо, а проклятие… Потому что такое благо лишает нас всякого стимула к диверсификации».
Заявление высокого чиновника может привести неискушенного читателя в глубокое смятение. Как же так?
Попробуем разобраться.
Экономические показатели
Общим показателем экономической деятельности любого государства является ВВП. Динамика его «поведения» у нас в последние годы неутешительна: 2008-й – 5,2%, 2009-й – 7,8%, 2010-й – 4%, 2011-й – 4,3%, 2012-й – 3,5%, прогноз на 2013-й – 1,5%. Но более объективными (и понятными) будут среднедушевые уровни (СДУ). Этот критерий свидетельствует о том, сколько получил бы каждый житель страны, если бы весь годовой национальный доход был распределен между всеми гражданами поровну. То есть речь идет о характеристике индекса уровня жизни. Используя данные Всемирного банка за 2012 г., мы условно разделили основные нефтедобывающие страны на четыре группы: лидирующие – Норвегия, где СДУ составил 98860 долларов, Катар – 78720, Канада и США – 50500, замыкает группу Кувейт – 44730; успешные – с СДУ более 20 тыс.: например, ОАЭ; развивающиеся страны, в которых данный показатель превышает 10 тыс.; это Оман – 19120, Саудовская Аравия – 18030, Россия – 12700; бедные: Мексика – 9740, Румыния – 8420, Китай – 5740, в них СДУ менее 10 тыс. долларов.
Проблема бедных стран заключается в том, что их правительства, используя немалые природные ресурсы, не смогли обеспечить постоянный рост и высокий уровень жизни населения. С другой стороны, «ресурсное проклятие» может обернуться «ресурсным благом», как это произошло в Норвегии. Это вторая страна в мире по объему добываемых продуктов в трудных условиях месторождений, расположенных за полярным кругом. Наш северный сосед занимает сегодня передовые позиции в области машиностроения для нефтегазовой промышленности, в производстве крупных буровых установок и др. Итог разумной социальной политики: бесплатное образование и медицинское обслуживание. Зарплата в стране менее 800 долларов запрещена законом.
Особенности мирового производства в следующие десятилетия, видимо, существенно не изменятся. Сможет ли Россия в ближайшей перспективе вылечиться от такой болезни, как нефтяная зависимость?
Будущее сырьевых стран
Согласно зарубежным и отечественным среднесрочным прогнозам, заметных изменений к 2035 году не намечается. Доля нефти частично снизится с 32% до 27%, а доля газа в глобальном энергопотреблении возрастет с 21% до 25%. Во всех сценариях балансовые цены, в частности на нефть, к указанному сроку не выйдут из диапазона 100-130 долларов за баррель. Для удобства сравнения за отправную точку примем 2010 год, когда США добыли 398 млн тонн нефти, а в 2035 г. намереваются выкачать 495 млн. В краткосрочной перспективе ожидается разработка глубоководных месторождений на шельфе, а также добыча нетрадиционной (сланцевой) нефти. В Канаде добыча нефти с 182 вырастет до 330 млн тонн. Саудовская Аравия выйдет на уровень 770 млн тонн.
Развитие России представляется неровным: 2010 г. – 505, 2014 г. – спад до 450, 2020 г. – рост до 570 и в 2035 г. – 665 млн тонн. Многое будет зависеть от разворота работ в труднодоступных регионах Восточной Сибири, на Дальнем Востоке и в «нераспечатанной» еще Арктике. Что касается оценки расчетов рентабельности последней, то они «плавают». Одни аналитики предрекают заметный рост добычи в районе 2020 г., другие называют 2025-2030 гг., третьи указывают на еще более отдаленную перспективу.
Итак, все добывающие государства нацелены на расширение своих топливно-энергетических комплексов. В России свидетельство тому – реализация долгосрочных планов в создании энергетической инфраструктуры: колоссальная трубопроводная система Восточная Сибирь–Тихий океан, которая соединит нефтяные месторождения Западной Сибири с нефтеналивным портом Козьмино в заливе Находка. Этот экспортный коридор позволит выйти на рынки США и стран АТР, прежде всего в Китай. В настоящее время по магистральным трубопроводам страны перемещается 93% добываемой нефти и 100% – газа. В 2011 г. у нас было 28 нефтеперерабатывающих заводов, в следующем году построено еще 20. Так что миф о «нефтяной игле» не должен, словно дамоклов меч, пугать наших граждан. Не только самое ближайшее, но и далекое будущее представляется не периодом одностороннего сползания с некой иглы, а периодом нефтяной иглотерапии.
Иглотерапия – медицинский термин, обозначающий иглоукалывание, наиболее точно отражает состояние нефтегазовых дел. Действие его заключается в нанесении специальными серебряными иглами уколов в строго определенные точки тела человека, после которых он получает облегчение. Если перенести данный принцип на поиск и разведку, то нечто подобное происходит и там. По сути, каждая новая скважина есть своеобразная акупунктурная точка. Чем больше таких иглоукалываний, тем явственней становится понимание ценности обнаруженного месторождения. Понятно, что укол вне поля этих точек свидетельствует о вскрытии в разрезе законтурной части залежи.
«Тектонический сдвиг»
Далее поговорим о сегодняшнем состоянии сырьевой базы и ее восполнении, например, в ХМАО – основном районе нефтедобычи России. Падение добычи как в округе, так и в Западной Сибири в целом вызывает тревогу. На долю разведанных запасов, из которых ведется добыча, сейчас приходится 19%. Из открытых в течение последних трех лет 18 месторождений только одно оценивают по величине извлекаемых запасов в 12 млн тонн. В ЯНАО самое значительное нефтяное открытие сделано в 2011 г. с запасами по категории С1+2 19 . Налицо дефицит крупных и уникальных месторождений. Резервы наращивания ресурсной базы в этих округах еще имеются, но без поисковых работ (сейсмические исследования, скважины) прироста не получить! Если 10-12 лет назад объем поисково-разведочного бурения в ХМАО превышал 1 млн метров, то сейчас он снизился втрое, а поисковой сейсморазведки – в 20 раз.
Сегодня много спорят о моделях развития экономики страны, в т. ч. и её ресурсной базы. Основное внимание правительство обращает на формирование новых центров нефтяной промышленности – в Якутии и на шельфе Баренцева моря. Да, Западная Сибирь себя еще не исчерпала: она обеспечивает добычу более 71% нефти в стране. По оценкам аналитиков, её извлечение из недр начнет падать – с 305 в 2015 г., затем 285 (2020), 270 (2025) и до 255 млн тонн в 2030-м. Восточная Сибирь на весь этот период «замрёт» на цифре 34 млн тонн, что обусловлено сложными горно-геологическими и природно-климатическими условиями местности. Конечно, это настораживает, но поскольку реальный потенциал этого региона до конца не ясен (геологическая изученность составляет всего лишь 20%), осваивать его надо, учитывая необходимость пополнения мощностей ВСТО за счет ожидаемого роста добычи нефти. Следует заметить, что в освоении этой сырьевой базы страна потеряла, как минимум, 10-12 лет. Как они пригодилась бы сегодня! Ясно одно: восполнение добычи нефти возможно лишь за счет более изученных районов, в частности в Западной Сибири. Но объемы средств на поисково-разведочные работы пока непростительно низкие.
Северный гигант
Что касается роли шельфа, то позволим себе не согласиться с мнением одного тюменского геолога-ученого, что на Арктический шельф раньше 2020 года (и даже 2030-го) выходить не стоит. Принять эту мысль – значит, обеспечить стране отставание по передовым технологиям от мирового уровня до трех десятков лет. Вот тогда уже попробуй, догони! Да, для проведения работ в тяжелейших ледовых условиях необходимо привлекать значительные инвестиции. Те же норвежцы готовы хоть завтра приступить к работе в Баренцевом море, но им необходима определенность с нашей стороны. Ужесточение госконтроля за деятельностью зарубежного бизнеса, введение ряда ограничений останавливает их намерения. Так что начало освоения Арктических зон целиком зависит от позиции российского правительства. В последнее время оно, видимо, обеспокоилось снижением добычи нефти на старых месторождениях, ухудшением качества новых.
Действительно, если Россия будет проявлять медлительность, это может негативно сказаться в будущем. Пример действий показала «Роснефть», которая осенью 2011 г. заключила партнерство с американской Exxonmobil по схеме: она получает доступ к месторождениям в обмен на инвестиции, технологии и опыт в реализации подобных проектов. Они совместно проведут геологоразведку и освоят четыре лицензионных участка в Карском море. Без формирования нового центра нефтедобычи не удержать ее сегодняшний уровень. Примечательным выглядит следующий, можно сказать, исторический для Арктики факт: 20 декабря 2013 г. «Газпром» начал добычу нефти на Приразломном месторождении в Печорском море, т. е. «процесс пошел».
Не надо ждать у моря «золотую рыбку»
Разработка арктических месторождений потребует современного добычного оборудования. Начнут развиваться станкостроение, нефтегазопереработка, микроэлектроника, ИТ- технологии и, наконец, ГЛОНАСС. Появится спрос на буровые суда, добывающие платформы, атомные ледоколы и т.п. Именно нефтегазовая отрасль сегодня является одним из тех немногих «локомотивов», который потянет за собой, без преувеличения, всю экономику страны. Важным фактором активизации освоения северных «целинных» районов с целью компенсации выбывающих ресурсов будет ввод Северного морского пути. Эта транснациональная транспортная артерия четко заработает, по-видимому, в сезон 2018-2020 гг., после завершения строительства в ЯНАО морского порта «Сабетта».
Теперь о диверсификации экономики. Она означает многоотраслевое развитие производства и сферы услуг. Спрашивается, что мешало государству через инвестиции участвовать в развитии на новом уровне сырьевых отраслей? Ведь сырье тоже нужно грамотно добывать и перерабатывать. Почему не уделялось должного внимания развитию высокотехнологичной продукции? В структуре российского экспорта 1999 года она составляла 10,9%, а затем плавно «скатилась» до 4,8% в 2010 г.
Последствия кризиса 2008 года РФ ощущает и сегодня. Львиную долю антикризисных денег, в отличие от других стран, мы потратили на поддержку банков, а не в развитие инноваций и образования.
И еще: в указанном процессе есть свои подводные камни: диверсификация, сводящаяся к быстрой перекачке средств из одних отраслей в другие, может привести к рискам замедления экономического развития.
Нельзя не учитывать того, что, несмотря на разные финансовые потрясения, продолжается быстрое становление технологического уклада (напомним промышленную революцию начала ХIХ века – переход с угля на нефть). Такой уклад в нефтегазовом комплексе сначала сконцентрируется в виде некоего ядра новых эффективных экономик – это как вокруг песчинки на дне моря нарастает жемчуг. Например, использование роботов при подводной добыче нефти на арктических месторождениях. Российская наука в этой области работает на уровне мировых стандартов, имея большой реальный задел (технические решения, доступные компоненты и т.п.). Прогнозируется, что уже через 5-7 лет сфера применения роботов охватит больший круг промышленных задач. Но без поддержки государства данный комплекс может еще долго «сидеть» на низком старте.
В отличие от России, Евросоюз вливает миллиарды евро в науку, новые промышленные технологии. К примеру, в 2000-е годы Финляндия тратила на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) 3,8%. В результате она сегодня входит в группу стран с высоким уровнем доходов на душу населения, занимая в мировом рейтинге 19-ю строчку рядом с Японией и Германией. В последних финансирование НИОКР выражается величинами соответственно 2,8% и 3,3%, а в России всего 1,5%, и достичь европейских высот намечено лишь к 2020 году.
Надо совершенствовать систему управления инновационной деятельностью. Сказать, что у нас ею не занимаются, будет неправильно. Однако возникает вопрос – как? В конце 2011 г. Минэкономразвития утвердило проект инновационного развития страны на период до 2020 года, а уже в феврале 2013-го выяснилось, что целевых показателей до 2015 г. не достигнуть. На наш взгляд (и не только), из-за большого числа координаторов (Минэнергетики, образования и нау-ки, связи, торговли и т.п.). Такой «синдикат» разнонаправленных структур был заранее обречен. Считаем, что следует создать отдельное агентство по разработке и внедрению инноваций в нефтегазовую отрасль – со своими статусом, фондом средств и подчинением непосредственно президенту. Руководство агентства должно быть представлено высококлассными специалистами-практиками и учеными. Только в таком случае при политической воле государства возможен новый сценарий быстрой модернизации отрасли и поворот вектора политики инноваций на эффективное использование природных ресурсов.
Россия сейчас находится даже не на «кривой падения добычи», а на «кривой падения высоких технологий». Нужен новый подход к отрасли. Принцип – «всем сестрам по серьгам» здесь совершенно не подходит. Мы живем в эпоху высоких технологий, интеллектуального капитала, и вопрос стоит так: продолжать сползание на обочину технологического уклада или же совершить рывок к новой индустриализации. И точкой опоры для нас будет создание и внедрение инноваций с научно-технологической доминантной. Только тогда Россия действительно совершит свой «космический» взлет. Реальная наша ниша, подчеркнем еще раз, – это нефтегазовая отрасль. Это тот «локомотив», что способен придать нашей экономике небывалое ускорение. Нефтяная иглотерапия будет по-прежнему «царствовать» и на суше, и на море.
Юрия ЧЕРНЫШЕВА /фото/
Владимир Конюхов, кандидат геолого-минералогических наук, отличник разведки недр.
Александр Рыльков, кандидат геолого-минералогических наук, член-корреспондент РАЕН, заслуженный геолог РСФСР, директор ЗапСибНИГНИ ТюмГНГУ.